Сын двух отцов. Падение

Илья Куликов

Сыновья князя Владимира Святого уже обагрили кровью родную землю в борьбе за власть. Несмотря на победу, одержанную Ярославом, его брат Святополк, прозванный сыном двух отцов, не сдался. Он готов на всё, чтобы вернуть себе Киев, за право владеть которым уже уплачена немалая цена. В яростной схватке между братьями нет места жалости, нет места милосердию. Кровь павших вопиет к отмщению.Продолжение романа о противостоянии двух братьев – Святополка и Ярослава.

Глава 1

Князя Болеслава прозвали Храбрым. С годами он перестал быть могучим воином, но оставался одним из сильнейших государей. После смерти князя Владимира Святославовича Болеслав стал, пожалуй, самым могущественным славянским правителем.

Впрочем, годы не пожалели и его. В свои пятьдесят лет он настолько растолстел, что мог с трудом забраться на коня. Сначала Болеслав винил в этом неудачно сшитые одежды, затем ведьму, которая наслала на него толстоту, затем старых языческих богов. Но когда кто-нибудь начинал с князем разговор об умеренности, тот поднимал его на смех.

Трапеза была в самом разгаре.

– Бояре! – обратился Болеслав к делившим с ним пищу мужам. – До сих пор помню, как я однажды сражался с четырьмя рыцарями, набросившимися на меня. Пан Хостишко, ты ведь помнишь тот славный день?

Польские бояре всё чаще именовали себя панами, хотя ещё во времена князя Мечеслава, отца Болеслава, паном считался только Бог и князь. Пошло это с южных славянских земель, где правители селений – жуп, именовали себя жупанами.

Князь Болеслав прохладно относился к тому, что теперь почти каждый мечник именовал себя паном, но своего ближника Хостишко он сам так называл.

Пан Хостишко опустил глаза, не зная, что ответить. Он слышал эту историю много раз. Эту и другие истории, произошедшие с Болеславом в молодости.

– Это было ещё до того, как мерзкая ведьма наслала на меня толстоту, чтобы сковать моё тело. Рыцари постарались выбить меня из седла, но разве им такое под силу? Я был быстр! Господи! Как я был быстр, пан Хостишко! Я увернулся от направленного прямо в сердце копья и сначала поразил первого. Он был лет на восемь меня старше. Помню, он упал на землю и схватился руками за живот. Второго я сразил следом за первым. Оставшиеся два рыцаря, которые звали себя благородными господами, повернули своих коней       и помчались прочь. Помнишь, Хостишко, ты тогда выехал на своём гнедом скакуне? Его звали Свет. Так?

– Моего гнедого, князь? – переспросил пан Хостишко. – Нет. Светом звали вашего коня. Моего звали Тьма. Это была кобыла, и она была не гнедой, а вороной.

– Точно! – крякнул Болеслав, хлопнув себя по толстому брюху. – Ты скакал на своей вороной кобыле, а я на жеребце. Рыцари, которые похвалялись тем, что они самые лучшие воины в мире, спасались бегством, словно мы сама смерть.

Князь тяжело вздохнул и взял свой кубок. Кубок был полным. Толстяк поплескал вино и поставил его на стол.

– Умеренность. Вот вы всегда говорите, что я толст из-за неумеренности?

– Нет, князь, – ответил за всех пан Хостишко, – мы не говорим так.

Болеслав усмехнулся. Он знал, что по всем его обширным владениям только и говорят о его чревоугодии.

– Умеренность. Вот ты, пан Хостишко, помнишь моего брата Владивоя? Помнишь его? Он дня прожить не мог, если не упивался вином до беспамятства, а один стоил десятка. Вот он был неумеренным. Зато каким он был воином! Таких ещё поискать нужно.

Болеслав стыдливо посмотрел на своих сотрапезников. Умеренность. Он начал этот разговор потому, что ему хотелось ещё есть, хотя если быть умеренным, то надо покинуть трапезу. Но тогда весь оставшийся день он будет думать только о еде. Болеслав уже пробовал так поступать, но в итоге всё равно приходил в трапезную и наедался до боли в животе.

Князь отрезал ножом жирный кусок свинины и положил на блюдо. Мясной сок растекался по тарелке и вызывал у него жуткий голод. Казалось, что он не ел несколько дней. Болеслав нахмурился и окинул взглядом всех, кто сидел с ним за одним столом.

– Осуждаете? – спросил у них князь. – Считаете, что я должен был насытиться тем, что уже съел? Хорошо бедн