«Апрельский дождь: на запотевших стеклах…»

Апрельский дождь: на запотевших стеклах

От дворников небрежные разводы,

Земля под снежной тяжестью иссохла,

Зовет благословенной непогоды,

И капли с грохотом упали на асфальт,

Снуют зонты, и, мокрые до нитки,

В новорожденных лужицах блестят

Воробушки, как золотые рыбки,

Ладонь дрожит, святую внемлет влагу,

Сжирает со стекла энергию небес,

И только за порог – излить все на бумагу.

Свершилось! Этот миг уже на свете есть!

«В городе большом, в городе чужом нет…»

В городе большом, в городе чужом нет

Радости твоей, нежности твоей. Вот

От штиблет простых скрылся за углом след.

И слова слабы, чтобы разомкнуть рот.

Просьбы и мольбы в этот поздний час – бред.

Мне бы закричать, чтобы услыхал Бог.

Он глядит с небес: правды на земле нет,

Если подарить счастье ты мне не смог.

«В дорогу! Вставайте, упрямые ноги!..»

В дорогу! Вставайте, упрямые ноги!

Я вижу бескрайнего света предел.

Душа застоялась, как гость на пороге,

Впусти или выгони прочь – надоел.

Да как я посмею. Гони его в шею!

Сегодня мы сделаем эту победу.

Я скоро вернусь, я еще очумею

От мыслей, застывших, как студень к обеду.

Мой взгляд обгоняет ленивые веки,

В попытке взлететь, бедолага, истерся.

Уйти навсегда, что остаться навеки —

Пустая затея ленивого сердца.

«Вот Вы меня различать перестали…»

Вот Вы меня различать перестали

С девой холодной на пьедестале.

Руки и ноги похожи, быть может.

Отчасти прекрасно, а в целом – ничтожно.

С той, что и вправду когда-то была,

Так же любила и так же жила,

С той же отвагой пленяла сердца.

Боже, не дай мне такого венца.

Или уже от судьбы не уйти,

Встать с каменным сердцем в холодной груди?

А доброе выкинуть сердце свое,

И пусть его грязное жрет воронье?

Друзья сине-черными крыльями машут

И суть мою грязною сажею мажут.

Мой милый, не верьте глазам дураков,

Душа моя стонет от их синяков.

Избитую, вряд ли ее воспоют,

Слетятся и добрую душу склюют.

«Затяжная осень…»

Затяжная осень

Золотом сыта.

Ни о чем не спросим

У последних стай.

Солнце укатилось

Прочь за горизонт,

Небо прослезилось.

Открываю зонт.

Лишь метаморфозы

Праздности сулят.

Жизненная проза

Опошляет взгляд.

Мокрые дороги,

Мокрые мосты.

Спрятались вороги,

Улицы пусты.

Завтра новой грязи

Полное ведро.

Как целебной мазью,

Вымажут нутро.

«Как две боли в тесном коридоре…»

Как две боли в тесном коридоре

Меж душой и разумом нагим,

Две убогие сошлись юдоли,

Чтобы стать единственным благим.

Так они скитались в измереньях,

Так плелись, усталые, без сил,

Странные и жалкие творенья,

Что Всевышний их соединил.

Пусть на время, пусть на две минуты.

Мы их собирали по векам.

Если жить, то непременно трудно,

К приключеньям нам не привыкать.

Ненавидеть разумом, не сердцем,

Души обнажая без стыда.

Грызть с ядреной солью или перцем —

Это наша лучшая еда.

Значит, жили, значит, распознали

Чувства рокового глубину.

Весь их грех-то – что не понимали,

Две судьбы живут или одну.

«Когда враги как будто впереди…»

Когда враги как будто впереди,

Их алчность душу мне не бередит.

Есть капля воли в сердце – вот она,

И я сыта, и я опять сильна.

Враги слепы, им трудно осознать,

Что в этом мире правит благодать.

Легка рука, но если в сердце зло,

То грош цена великолепью слов.

И полгроша изысканности чувств.

Красив кувшин, но, к сожаленью, пуст.

Есть миллионы жизненных дорог.

Ступай туда, куда направит Бог.

Но главное – по своему пути,

И на чужие спины не гляди.

«Мы не встретились, прощаясь, …»

Мы не встретились, прощаясь, —

Мы прощаемся опять.

И друг друга возвращаем,

Чтобы снова потерять.

Не молчи, упрек уместен.

За безмолвие, за блуд,

По отдельности и вместе

Нас с тобой еще распнут.

Горькой славой вдоволь пьяны,

Мы писали столько лет

Бесконечные романы,

Перепутали сюжет.

Ни о большем, ни о малом

Вопросить не в силах рот.

Сердце лживое устало,

А душе все врет и врет.

Не хотел исп