Глотнуть воздуха. Дни в Бирме

Джордж Оруэлл

Зарубежная классика (АСТ)

«Глотнуть воздуха» – один из маленьких шедевров писателя, роман, совсем не похожий на «1984» и «Скотный двор», который познакомит вас с иным Оруэллом – мастером психологического реализма.

Эта книга пронизана духом Англии в период затишья между двумя мировыми войнами – затишья обманчивого, предгрозового, насквозь пропитанного предчувствием грядущей беды. Книга, в которой присущий Оруэллу сарказм соседствует с неподдельным лиризмом и реалистической глубиной образов.

Осознание того, что вся предыдущая жизнь – одна сплошная ошибка, однажды заставит Джорджа Боулинга – главного героя романа – вернуться в город детства, чтобы вновь испытать давно забытые чувства счастья и свободы и отдаться единственному оставшемуся в его жизни увлечению – рыбалке…

«Дни в Бирме» – ранний роман Оруэлла, в котором он вступает в своеобразное литературное противоборство с Киплингом.

Жизнь англичан-колонистов в Бирме, единых в чувстве превосходства над аборигенами, но разобщенных внутренне, измученных снобизмом и мелкими распрями. Судьбы местных обитателей, с виду европеизировавшихся, но сохранивших глубоко внутри восточную ментальность, недоступную пониманию британцев. Таковы основные темы этого реалистического произведения, в центре которого – трагическая судьба англичанина, потерявшего веру в Империю.

Джордж Оруэлл

Глотнуть воздуха

© George Orwell, 1934, 1939

© Перевод. В. Домитеева, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2018

* * *

Глотнуть воздуха

Мертвец уже, а все ему неймется.

    Народная песня

Часть первая

1

Мысль эта у меня забрезжила в тот день, когда я получил свой новенький зубной протез.

Отлично помнится денек. Четверть восьмого я привычно выскочил из постели и успел вовремя закрыться в ванной от детей. Скотское январское утро хмурилось грязно-бурым небом. Через оконце ванной можно было сверху обозревать маленький, пять на десять ярдов, обсаженный кустами бирючины травяной прямоугольник с плешью посередине – «садик», как это у нас называется. Такие же садочки, те же кусты бирючины, та же трава позади всех домов на Элзмир-роуд. Одно различие – где детей нет, там плешь не вытоптана.

Пока набиралась ванна, я исхитрялся брить щетину старым, затупившимся лезвием. Из зеркала глядело мое лицо, а ниже, на полочке, в стакане с водой лежали зубы для этого лица. Временная модель, которую дантист Уорнер дал мне носить до окончания работ над новой челюстью. Ну, лицом я не так уж плох: румяная, с кирпичным колером физиономия из тех, что в ансамбле с парой голубоватых глаз и блондинистой шевелюрой. Слава те господи, ни седины еще, ни лысины, так что, когда зубы во рту, выгляжу вроде бы и помоложе своих сорока пяти.

Пометив в уме купить лезвий, я залез в ванну, начал мылиться. Намылил руки (они у меня такие, знаете, в веснушках до локтя), потом спинную щетку с ручкой взял тереть лопатки, их иначе-то никак. Вот горе горькое: прибавилось на теле мест, куда не дотянуться. Честно сказать, в полноту меня повело. Нет, я не то чтоб диво балаганное. Вес у меня всего фунтов под двести, а вокруг талии последний раз измерил – сорок восемь дюймов, ну, может, сорок девять, уж не помню. И не противный я, не «дико разжиревший», живот до колен не свисает. Просто я так это, широковат слегка, объемистый. Знаете плотных резвых толстяков, бойких симпатяг, которых награждают прозвищем Толстун или Бочонок, которые всегда и везде душа общества? Так вот вам я. Меня обычно называют Толстуном: Толстун Боулинг. А по-настоящему я Джордж, Джордж Боулинг.

Хотя тогда вот, в ванной, настроения не имелось общество веселить. Вообще подумалось, что вечно я теперь с утра не в духе, хотя сплю хорошо, желудок в норме. Ясно, конечно, почему – проклятые вставные зубы. Лежали на дне стакана и, увеличенные сквозь воду, скалились, как в черепе. Паршиво чувствуешь себя, сомкнув голые десны, – весь ты какой-то смятый, скукоженный, будто кислого яблока куснул. И потом, что ни говори, искусственная челюсть – рубеж. Как удалят тебе последний зуб, так больше себя не надуешь, не почуешь красавцем, ш