Простись с невинностью, бумага! (сборник)

Михаил Стародуб

Эта книга – детище безусловно талантливого автора. Поэта. Налицо не только творческая одарённость и творческая потенция, но и характерная поэтическая образность мышления.

Стародуб – мастер малых поэтических форм. Малых по объёму, естественно, но точных по смыслу. Как правило, очень точных. Это в поэзии – вообще высший пилотаж. Тут надо быть зрячим (врождённое качество, конечно). Поэтически зрячим. Но и – уже чисто технически – владеть отточенной формой.

Он – один из последних романтиков ушедшего века, каким-то странным образом перебравшийся в новое столетье.

Стихотворения в двух книгах.

Книга первая: «Среди сплошного „Как ни странно“» (издание второе, переработанное).

Книга вторая: «Размах крыла» (стихи, написанные в последние годы).

Михаил Стародуб

Простись с невинностью, бумага! (сборник)

© Стародуб М.М., 2018

© Галкин А.М., 2018

© Издательство «БОС», 2018

* * *

Человекокрылый…

Предисловие к первому изданию книги «Среди сплошного «Как ни странно»

Довольно частое явление в литературе: автор некоего произведения и то, что составляет суть этого произведения, – отнюдь не одно и то же; иными словами, они существенно различны психологически. Обратная ситуация – когда поэзия или проза, по сути своей, абсолютно идентичны тому, чем и кем является их создатель. Последнее – редкость, и потому явление самоценное. Книга стихов, которую сейчас держит в руках читатель, относится именно к такой редкой категории: её автор (конкретно – его душа и разум) и есть эта книга. Никаких разночтений, никакого разрыва между личностью, её характерологией, мировосприятием и сутью написанного. «Ума и сердца дьявольский разлад» (здесь – между бытованием личности и результатом творчества) не углядишь и под электронным микроскопом.

Я имею право говорить так, ибо знаю Михаила Стародуба лично, то есть знаю не только его поэзию, но и то, как он жил и живёт, чем дышит. Каков он в жизни.

Поэтому сначала о нём, – но о нём, именно как об авторе этой книги.

Автор – человек ироничный. Точнее, очень ироничный. А из психологии нам известно: ироничный – значит, умный; это, как говорится, по определению. Но тут же, из психологии: ироничный – не обязательно добрый; таких – ироничных, но желчных, а порой и иронично-злобных среди людей отнюдь не глупых или даже очень умных – достаточно, и в мировой литературе они выписаны очень чётко, не говоря уж о том, что и в нашем быту их хватает. А вот сочетание в конкретном человеке ироничности (в основе чего глубокий интеллект, повторим) и доброты – опять же редкость (если держать в уме то, о чём шла речь в предыдущем абзаце). Арифметика вполне понятная, к сожаленью: умных – меньшинство, среди них ироничных – тоже меньшинство, а среди умных и одновременно ироничных отыскать ещё и добрых, – это меньшинство, так сказать, в кубе. Ну, а теперь вопросим: если такой человек еще и талантлив? Ясно: не просто редкость, а некий раритет…

В общем, нетипичные особи среди сапиенсов. Человекокрылые. Маленький отряд. Из тех, кто, бытуя среди нас, играет на скрипочке или в дудочку дует. Для нас же. Играет – и с палубы, в то время как тонет «Титаник», не уходит.

О таланте упомянуто чуть выше не зря. Собственно, если бы не талант, не было бы и книги. Впрочем, нет, книга, может, и была бы (теперь издаваться горазд всякий, лишь бы деньги имелись, – оттого и печатной продукции графоманов – море разливанное!), но только не эта книга. Ибо эта книга – детище безусловно талантливого автора. Поэта.

Налицо не только творческая одарённость и творческая потенция, но и характерная поэтическая образность мышления. Это – образы не по годам мудреца. Наблюдателя. Не моралиста. Не судьи. Как обустроить державу, где он живет, или какую иную страну, или просто отдельную личность, он, наш автор, назидательных советов не даёт. Ибо врождённо-природно верен принадлежности своему цеху – цеху творцов, литераторов. Назначение этих последних – вовсе не советовать.

Да, наблюдатель, но – и участник. То есть не отстраненец. Нап