Кай. История любви

Кай Амов

По радио передают штормовое предупреждение и ледяной дождь.Наверное, вечером все деревья, провода, заборы покроются льдом. Все покроется льдом! Если так, то я обязательно прогуляюсь перед сном и почувствую себя Каем в плену Снежной Королевы…С потолка свисали огромные глыбы льда, похожие на айсберги. Нет, это был не потолок, это было небо, а может быть, предел вселенной. Лед был повсюду, почти зеркальный, идеально гладкий. И он был живой. Все вокруг было живым. Миллиарды глаз.

Кай

История любви

Кай Амов

© Кай Амов, 2019

ISBN 978-5-4496-1742-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всегда завожу будильник на семь.

Иногда я мечтал проснуться совершенно другим…

Человеком.

Шел ноябрь осени две тысячи двенадцатого года. Все ждали конца света в декабре. Я тоже начал ждать, после того как японская принцесса Kaoru Nakamara заявила CNN о своем тесном общении с лидерами высокоразвитой цивилизации, обитающей в недрах нашей планеты. От них ей стало известно, что календарь индейцев Майя отнюдь не случайно заканчивается двадцать первого декабря. «Сейчас самое время подумать о душе», -ляпнула она, и я поверил ей. Глупо, не правда ли?!

Я люблю осень, когда легкий мороз схватывает землю, и мертвая трава хрустит под ногами как снег; когда можно скрыться под теплой шапкой в холодной электричке или держать сигарету в перчатках. Или пить горячий кофе, одному, из окна своей квартиры глядя на бесконечные фуры, рычащие у железнодорожного переезда.

Третьего ноября я проснулся совершенно разбитым, накануне я изрядно хапанул. Кто придумал эти коктейли? Эти чертовы дешевые коктейли! Медленно сажусь на кровати. Моя голова кажется мне пустой и тяжелой.

Я включил чайник, и вышел в подъезд выкурить сигарету, мои любимые Честер. Кто-то хочет бросить курить, лично я нет. «Опять куришь в подъезде, сколько раз я тебе говорила, весь твой дым в моей квартире» -накричала соседка. Я извинился в который раз. Почти уверен, ее будильник разрывает глотку в унисон с моим, чтобы эта несчастливая женщина могла подпитать энергией моей молодости свое дышащее на ладан пристанище для души. Она не честно получает удовольствие каждое утро, всегда хотел положить конец этому.

Я сел напротив зеркала в чем мать родила, чтобы натянуть носки. Ни у кого нет столько боксеров, сколько есть у меня. Наверное их целая тысяча, а может и две. Такое дрянное хобби, видите ли. В то утро я искал те, к которых возбуждаюсь, сказывалось полнолуние. Перерыл два мешка, но они словно сквозь землю провалились. Напялил черные, это моя стихия. Зеркало… Не то что бы я нарцисс или педик, нет, ни капельки, но иногда мне нравится мое тело, оно стройное и жилистое. И лицо тоже нравится, широкие скулы в особенности. Я трогал кожу, будто втираю в нее крем для загара, она была такой же гладкой как казалась. И бледной, будто мне остались считанные секунды. Мама говорит это потому что много пью. А какая ей теперь разница, после всего что было. Ничего, кроме ничего не было. Глаза..синие, почти как круги под ними. Жутко смотреть самому себе в глаза, кто-нибудь со мной согласится? Ощущение что там в отражении кто-то… кого ты меньше всего хотел бы увидеть, и он всегда молчит, словно ему язык отрезали. Оно то может и лучше, и все таки уж лучше бы он кричал, так по крайней мере я бы владел ситуацией. Боюсь своего взгляда. Боюсь что это не я.

Когда мне было девять, мать перевела меня из начальной школы в общеобразовательную. Так я попал в четвертый класс. Одноклассники невзлюбили меня, и здесь мне повезло. Знаете, бывает так, не нравится человек и все, просто за то что он вот такое дерьмо существует. Мне здорово доставалось. У доски я не мог выдавить из себя ни слова. Все надо мной смеялись. Кроме нее… Почему она тоже не смеялась, до сих пор не могу понять этого. В школе я еще как-то был защищен учителями, а вот звонок с уроков мне снился в кошмарах. Я знал что у выхода меня встретят и проводят, до самого дома, и ни одна тварь в наших задрищенских выселках в округе не замолвит за меня ни слова. Мне про