1. Впервые

Пусть читатель заранее простит мне стилистическое несовершенство моей затеи. Я не литератор, не люблю писать письма, и лишь в школьные годы упражнялся в любовной лирике – потуги, известные каждому второму соотечественнику со средним образованием. Теперь, впервые взявшись за сочинение художественного толка, я должен заверить, что по-настоящему художественного здесь вы не найдете, так как я буду описывать события, имевшие место в настоящее время в действительной жизни с реально существующими людьми.

Я не стал изменять многие имена и фамилии, решив, что так называемые прототипы действующих лиц психоэмы не станут посылать в неведомое кассационные жалобы на характеристики и выводы покойника. Ну а если некто все-таки захочет настоять на своем – милости прошу! – мы решим любой вопрос на мирном безэмоциональном уровне.

Эмоции всегда, и особенно в юности, предательски подводили меня, дико фонтанируя в неожиданные, неподходящие моменты: и когда я попал в школу, мне пришлось немало потрудиться, выковывая в своем характере редкое (в смысле природного дара) и драгоценное качество – терпимость. Любовь к детворе помогала добиться желаемого, но с неперевоспитуемыми взрослыми оставалось по-прежнему: терплю, скриплю, молчу и вдруг сорвусь – заору мерзким шепотом, размахивая руками, наговорю лишнего.

Много лет я учительствую, пять лет был завучем, десять – директором средней школы, и вроде бы пора научиться сдерживать свои чувства, но, видимо, темперамент неукротим (видимо – потому что я не вправе утверждать наверняка). Доказывал же он мне, что это не совсем так. Но не стоит забегать вперед.

Эта обычная с первого взгляда история началась четыре года назад прекрасным осенним днем. И здесь я просто обязан описать осень тех, мало кому известных мест, описать, не претендуя на оригинальность.

Кстати, я ненароком заметил, что большинство молодых людей того и другого пола называют своим любимым временем года осень. Наверное, оттого что модно слыть эдакой элегической личностью.

А в годы моей подслеповатой молодости, как я припоминаю, к осени относились скорее уважительно, и, я бы сказал, настороженно и практично – все-таки преддверие холодов, непогод, забот о тепле и продовольственных запасах.

Сам я никогда не задумывался, что именно в природе мне по душе. Меня полностью поглощал небольшой отрезок времени – история (мой предмет) развития человечества. В ушедших судьбах и событиях я находил сладостное забвение, отдыхал от суеты и пошлости настоящего, как это делают многие не особо активные люди. Снег, дождь, листва и горизонты являлись естественными атрибутами моего бытия и не вызывали ни грусти, ни восторга.

Впервые природа по-настоящему поразила меня здесь, на Дальнем Востоке, точнее, в небольшом поселке, давным-давно основанном ради рыбного промысла на побережье Охотского моря.

Судьба забросила меня туда, как это всегда бывает, неожиданно. Но все что предшествовало этому – личное, ничтожное, не стоящее внимания. Признаюсь, однако, раз уж начал о себе, что я развелся тогда с женщиной, прожившей со мной шестнадцать лет в одном небольшом подмосковном городке. Развелся мирно, оставив ей нажитое, забрав с собой самое необходимое.

Надо сказать, уехал я оттуда не только из-за развода. Была и другая, основная причина, заставившая меня покинуть насиженное место, и об этом я еще обмолвлюсь. Мы часто говорили с ним о моих «профессиональных» неприятностях, начавшихся еще там, в Подмосковье, и продолжающихся по сей день теперь уже для меня одного – безвредного и бессильного… Если бы я был его сверстником!

Вспоминаю утро, когда я впервые приехал в поселок. Примечательно, что это было осенью. Мне теперь хочется думать, что и то мое утро было такое же прекрасное и необычайное, такое же солнечное и безветренное, как и его утро спустя нудных шесть лет небытия…

Солнце отгуливало свои последние полнокровные денечки. Разноцветная листва весело смеялась его лучам, небу, уснувшему заливу, казалось, сама бесконечность в этот миг осмысленно дышала жизнью и песней, песней свободы и любви. Не объяснить… Черт знает, что же было необычайного в этом у