Отдушина

Людмила Гильденберг

Несмотря на то, что «в стихах все обитаемо, обжито, и нет в них неоткрытых островов», как утверждает сам автор, – в этом сборнике читатель, идя от стихотворения к стихотворению, сможет открыть для себя свои «острова»: любви; умения видеть красоту людей и природы; понимания семейных отношений, не всегда простых и гладких; способности держать удары судьбы и находить счастье в обыденных вещах… А главное – откроет и лучше поймёт самого себя. Поэтические строки, пронизанные чистой романтикой юности и умудренностью старости, будут одинаково интересны и близки читателям разного возраста.

Людмила Гильденберг

Отдушина

Золотому юбилею нашей встречи с тобой, мой преданный спутник, без чьей инициативы, поддержки и огромной помощи никогда не появилась бы эта книга, – ПОСВЯЩАЕТСЯ…

Часть первая. Отдушина (1991 – 2005)

Выражаю свою благодарность сыну Александру за техническую помощь в подготовке рукописи к печати.

Отдушина

Отдушина

от больной и болящей души

незаметно оттянет все боли и тягости.

Это отклик на SOS,

прозвучавший в тиши, –

может,

всхлипом младенческим,

может,

вздохом старости.

Отдушина –

это все,

что от самой души

думается,

и пишется,

и говорится…

От-душ-и-на –

все,

что ОТ ДУШ

людских

исходит

И НА

струны моей души,

как мелодия

на ноты,

без усилий ложится.

Рождение стихов

Несмело голос пробует пичуга:

Теперь ее пора, ее рассвет.

И из своих уже немалых лет

Смотрю я на неё как на подругу.

Вот так же голос пробую и я,

Хоть он уже не звонок и не молод,

Но не сковал меня душевный холод –

Теплом прольётся песенка моя.

В стихах не возраст важен, а истоки:

Они – начало всех земных начал,

Рождающее чувственный накал,

А он затем уже рождает строки.

Стихи слагают нежные рассветы

И дымкою окутанный закат,

И травы в них о чем-то шелестят,

И ветер в строчках путается где-то.

Рифмует строки грома грохотанье,

И шорохи танцующей листвы,

И сброшенное прямо с синевы

Заливистое птичье щебетанье.

Диктует ритм стихам прибоя ропот

И звон тяжёлых капель дождевых,

Но я пытаюсь подобрать для них

Тот ритм, что задаёт мне сердца шёпот.

Цвета и звуки рада запасать.

Не растерять бы – вот о чем тревога…

А остаётся мне совсем немного:

Прислушаться – и просто записать.

Камертон

Звучит камертон.

Как чист его тон.

Сверьте с ним ваши струны душевные.

Чтоб фальшь без следа

Ушла навсегда,

Пусть настроит он клавиши нервные.

Душа – инструмент.

Живет в ней момент,

Что собрал, слил в одну все мелодии:

В ней свет, темнота,

Обрыв, высота,

Утра дрожь и тепло на исходе дня.

Душа – как оркестр.

Когда надоест

Ей влачить свою жизнь в приземлённости,

Она воспоёт:

Ее позовёт

Ощущенье своей окрылённости.

В душе не менять,

Всегда сохранять

Чистоту, мелодичность звучания

Трудней нам порой,

Чем жить той игрой,

Что расписана в нотах заранее.

Не в такт прозвучит

Иль вдруг замолчит,

И разладится вмиг, и расстроится

Душа, чей мотив

Настолько фальшив,

Что готов под любого подстроиться.

Звучит камертон,

И тает, как сон,

Звук в душевном пространстве окрестном…

Мне б только успеть

Мотив СВОЙ пропеть,

СВОЁ соло пропеть для души с оркестром.

Щека и скрипка

(Слушая игру симфонического оркестра под управлением В. Спивакова в июне 1991 г.)

Прижимается к скрипке щека –

Можно так лишь к любимой прижаться,

Чтоб друг другу со страстью отдаться,

Чтоб взлетела, чиста и легка,

Та, что музыкой вправе назваться,

Чтобы взмыла от взмаха смычка.

Прижимается к скрипке щека –

Так к любимой руке припадают

И от счастья себя забывают,

И душа в этот миг далека…

Или в скрипке она обитает,

Покоряясь движеньям смычка.

Прижимается к скрипке щека.

От неё оторваться не может –

Так иной от заветного ложа

Оторваться не в силах, пока

Наступающий день потревожит

И дотронется солнца рука.

Прижимается к скрипке щека –

Так касаются тельца ребёнка,

Чтоб утишился плач его тонкий,

Чтобы, как