Птица Сирин и всадник на белом коне

Георгий Николаевич Юдин

Наши традиции

Сказочная повесть о непростой судьбе русского художника времён царя Ивана Грозного, об испытаниях, горестях и радостях, выпавших на его долю, об укладе городской и деревенской жизни той эпохи, о бытовавших тогда поверьях и обычаях.

Для среднего школьного возраста.

Георгий Николаевич Юдин

Птица Сирин и всадник на белом коне

Повесть-сказка

Моей маме

* * *

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России (2012–2018 годы)»

© Юдин Г. Н., текст и иллюстрации, 1991, 2018

© Оформление. АО «Издательство „Детская литература“», 2018

Глава первая

Давным-давно, когда после долгих войн и тяжёлых княжеских ссор столицей Руси Москва стала, сел на престол царь Иван, которого за жестокость народ Грозным прозвал. Но не о нём речь пойдёт, а о простом русском человеке – Егории-мастере.

В стороне от Москвы, на берегу речки Весёлки, деревенька стояла. Чистенькая такая, нарядная. Дворики называлась. Здесь и родился Егорка.

Странный был мальчонка. Бывало, играют деревенские ребята в чехарду или в догонялки, а он побегает, побегает и вдруг замрёт посреди улицы.

– Ты чего встал, Егорка?

– Гляньте, – говорит, – закат-то какой, будто небо горит. И лягушки как распелись…

– Тьфу ты, невидаль! Лягушек не слыхал! Ты, слышь-ка, или играй, или сейчас в пруд макнём.

А то ляжет в высокую траву и глядит на цветы неотрывно.

– Аль занемог, Егорка? – спрашивает его мать. – С самого утра лежишь, не шевелишься.

– Я, матушка, слушаю, как сок по травам бегает.

– Неужто слышно? – спросит мать ласково, посмотрит на него задумчиво и отойдёт тихонько.

А ещё любил Егорка рано утром, когда звёзды светлеют и слышно, как в саду яблоки в траву падают, птиц будить. Выйдет в огород и в свою дудочку тихонько так – фьють-фьють! А в ответ ему первая пичужка – «чиу!» За ней другая, третья, и весь сад запел, ожил!

– Расчирикался, воробей, – кряхтит бабушка Акулина на лавке, – без тебя, что ли, птицы не проснутся?

Но больше всего любил Егорка русские праздники, когда песни задорные поют, весёлые хороводы водят, ряженые по ночам страх нагоняют. Каждый праздник как сказка, с волшебствами, с тайнами. Тут уж никакой силой его домой не затащишь, прямо беда!

Вот хотя бы праздник Егорьев день, когда в первый раз после студёной зимы скотину на поле выгоняли. Был такой герой на Руси, Георгий-воин, Георгий-защитник, Егорий по-простецки. Крестьянам помогал, заступался, если надо, и скотину от беды охранял. В честь него и праздник назвали.

Вечером, накануне Егорьева дня, бабушка Акулина, как и все деревенские бабы, пекла «шишки», булки такие, и в каждую по шерстинке со скотинки вкладывала.

Утром рано Егорка с бабушкой корову и лошадку из хлева выгоняли не хворостиной кривой, а цветущей вербой. На землю перед хлевом отец замок железный клал. Через него скотина переступить должна и не зацепиться. Только тогда ворожба подействует – волку или медведю пасть крепко-накрепко запрёт.

Потом всей деревней в поле шли. Клали на четыре стороны тридцать земных поклонов и просили: «Храбрый ты наш Георгий, упаси ты скотину нашу от огня, от воды, от лютого зверя, от ползучего змея и от волшебных стихов. Чтоб лютый зверь не слышал бы своими чуткими ушами рёву коровьего, блею овечьего и боялся бы голосу человечьего, и чтоб нечистая сила отталкивалась». Покормят скотину «шишками» и запоют, Георгия поторапливают:

Георгий, вставай рано,

Отмыкай землю,

Выпускай росу

На тёплое лето,

На буйное жито,

Людям на здоровье!

А Георгий-то и сам в эту ночь не прилёг. Золотым ключом росу отпер и на землю выпустил, потом травы отпер и дал им расти. А как затрубит Георгий в свою золотую трубу, в ответ ему леса зеленеют.

* * *

Отец Егорки крестьянствовал, а для удовольствия своего звонарил. Знатный звонарь был! Такие переливчатые звоны на пяти колоколах игрывал – заслушае