Великий князь Цусимский

Юлия Викторовна Маркова

Александр Борисович Михайловский

Японский флот разгромлен, но у Японии еще остается армия, которая желает продолжать войну. Японские генералы уверены, что стоит им вступить в бой – и русские побегут от них до самой Читы. Смерть императрицы Александры Федоровны и желающий отречься Николай II диктуют необходимость быстро разгромить Японию и заняться престолонаследием. Но брат императора Михаил не желает садиться на трон. Императрицей могла бы стать его сестра Ольга, но для этого ей необходим достойный муж из правящей семьи.Эта история о том, как майор морской пехоты Новиков становится Великим князем Цусимским, что открывает ему дорогу к браку с Великой княгиней.

В оформлении обложки использована фотография с сайта

http://ria1914.info/index.php?title=Руднев_Евгений_Владимирович

Часть 13. Битва на Ялу

2 апреля 1904 года, около 21:00 по местному времени. острова Эллиота, пароход «Принцесса Солнца»

Великая Княгиня Ольга Александровна Романова, 22 года

Вечер. Я одна в каюте, сижу за столом. Передо мной лежит чистый лист бумаги. В руках я держу так называемую «шариковую ручку» – это потрясающе удобная вещь, устроенная до гениальности просто. Ее не надо никуда макать и она не оставляет клякс – и поэтому я просто не могу удержаться, чтобы не начать выводить ею на ненужном кусочке бумаги узоры, тем самым привыкая к этой самой «ручке» и собираясь с мыслями. Ведь я села писать соболезнующее письмо Никки… О мой несчастный брат! Мне хочется, чтобы мое письмо хоть немного приободрило его. Я постараюсь вложить в это послание все свои чувства, чтобы Никки как можно полнее ощутил нашу с ним связь, и, может быть, это хоть немного облегчит боль его утраты.

Ручка пишет темно-синим, почти фиолетовым цветом. Моя рука рисует бурные волны. Вот уже на бумаге изображен маленький шторм… Наверное, машинально я изображаю свое внутреннее состояние – ведь и в душе моей сейчас происходит что-то подобное. Я нахожусь в ужасном смятении. Ведь с одной стороны, для тех, кто незнаком с подоплекой событий, смерть Алики представляется как цепочка трагических случайностей. С другой стороны, для таких, как я, посвященных во всю подноготную этой истории, смерть жены моего венценосного брата выглядит как доказательство существования над нами неумолимой по своей силе Господней воли, которая через так называемые случайности устраняет все препятствия для своего замысла.

Что стоят две человеческие жизни, то есть Алики и ее еще не рожденного ребенка, когда на кону ребром стоит огромная страна и миллионы жизней ее обитателей? Никки, наверное, тоже это понимает, и ему, должно быть, тяжело вдвойне, ведь это коснулось именно его семьи, и, более того, он был невольным соучастником этого события. Я вспоминаю себя такой, какой я отправилась две недели назад с Николаевского вокзала в путешествие на Дальний Восток. Где та милая наивная девочка с ее мелкими проблемами и несчастьями? Ее больше нет, и ее тоже надо оплакать. На ее месте теперь жесткая предприимчивая особа, готовая на все смотреть через мушку револьвера… Наверное, такова судьба тех, кто связался с политикой. Павел Павлович любит поговаривать, что, несмотря на то, что это грязная игра, это единственная игра, которая придумана для настоящих мужчин. Меня он тоже относит к «настоящим мужчинам» – и меня это одновременно и радует, и пугает.

– Отче наш, иже еси на небеси… – читаю я полушепотом молитву, прося не за себя, но за Алики и ее сына, потом еще раз и еще. Пусть этой вечно мятущейся и неудовлетворенной душе будет дарован вечный покой, а ее не рожденному сыну вечное блаженство.

Наконец я успокаиваюсь, вздыхаю и вывожу первые строки.

«Дорогой мой, любимый брат Никки! Прими мои соболезнования в связи с кончиной твоей супруги…»

Тут я остановилась. О Боже! Ведь ранее мне не приходилось писать соболезнования своим близким людям… Когда трагически и безвременно умер ПаПа, мы скорбели все вместе, а больше у меня в семье не умирал никто из близких. Написанные слова показались мне скудными и не выражающими в полной мере то,