Невеста для варвара

Сергей Трофимович Алексеев

Зимой 1725 года Яков Брюс явился в Двинский острог с особым поручением государя Петра: освободить из заточения югагира по имени Тренка. И не просто освободить – всячески ему способствовать в исполнении миссии, с которой он прибыл из своих земель на Индигирке-реке семь лет назад, а также добыть календарь, вещую книгу племени югагиров – по ней, как сделалось известно императору, сибирские варвары читают будущее. Просвещенный шотландец Брюс, хоть и слыл чернокнижником, а в чудеса и пророчества не верил, пока не услышал от Тренки о неожиданной смерти Петра и не убедился в том, что на троне уже императрица Екатерина. Исполняя волю покойного государя, Брюс и любимец Петра капитан Иван Головин помогают Тренке найти невесту для югагирского князя – Варвару Тюфякину. Остается только обменять ее на вещую книгу, но Иван уже влюбился в Варвару, и ему кажется, что она отвечает взаимностью…

Сергей Алексеев

Невеста для варвара

1

Узника привели в пыточную избу на двух цепных растяжках, как обыкновенно водят диких зверей. Однако стоял он смирно и даже как-то расслабленно, обнимая тяжелую дубовую чурку, прикованную к ножным кандалам. А голову держал высоко из-за широких шейных оков, подпирающих взлохмаченную долгую сивую бороду, и даже при свете тусклой свечи было видно, что белесые глаза его незрячи. Росту он был под сажень и лет лишь немногим за сорок, но сутул от тяжести цепей и под рваной рубахой проглядывали старческие мощи. Граф никогда не видел югагиров и теперь дивился, разглядывая его, ибо по обычному представлению все сибирские ясачные народы, будь то тунгусы, саха или чукчи, впрочем, как и другие из восточной стороны, японцы и китайцы, должны быть желтолицы, скуласты и раскосы. Среди прочих редкостей, им собранных за многолетнее пристрастие к вещам курьезным, были и диковинки с далекой реки Лены, привезенные в дар тамошним воеводой, – бубен, колокольца, фигурки из моржовой и мамонтовой кости, а еще засушенная голова якутского старика-шамана, которая будто бы использовалась для тайных магических ритуалов.

Этот же югагир ничем не походил на сибирского туземца, а был вполне европейского вида, более напоминал шведа, разве что волос, побитый проседью, угольно черен. Называл он себя чувонцем, человеком из племени Юга-Гир по имени Тренка.

– Снимите с него железа, – велел граф.

Стражники из инвалидной команды крепости переглянулись и слегка натянули цепи. Одноногий, на деревяшке, комендант острога зачем-то стянул треуголку и старомодно поклонился:

– Буен, ваше высокопревосходительство. И зело дерзок. Без цепей убечь может или великий урон нанести. Посему государем велено держать, яко лютого зверя.

– А на каком языке он говорит?

– Да на своем, чувонском.

– Незнаемый язык…

– Весьма на наш похож, токмо старый. Однако же гордец, уверяет, де-мол, наша речь и есть чувонская и мы все тоже чувонцы!

– Веры какой?

– Да тоже нашей, православной, – блеснул знаниями комендант. – Токмо старого обряда. Югагиров-то еще до раскола окрестили, а нового они не приемлют и крепко на том стоят. Токмо молятся редко, и все тайно, чтоб никто не позрел.

Брюс приблизился к узнику, хотел поймать непослушный взгляд – не удалось… Палач в Двинском остроге из татар был и пытал его по-своему, как у них в старину ханов-отступников пытали: очи спалил кипящим молоком, отчего зеницы растворились и побелели, словно у рыбы вареной.

– Я приехал по воле государя Петра Алексеевича, – отчетливо произнес Брюс, – дабы избавить тебя от наказания и поспособствовать исполнению дела, с коим ты прибыл из сибирских глубин.

Глаза Тренки остановились, привлеченные голосом, и спина несколько распрямилась. Он поставил чурку на пол и уселся на нее с видом гордым и степенным.

– Ты кто таков? – спросил хрипло. – Назови свое имя.

Говорил он немного нараспев, как поморы говорят, но акал по-московски.

– Яков Вилимов Брюс, генерал-фельдцейхмейстер.

– Из немецкого племени?

– Из шотландского…

– Все одно… Ты лжешь, немец, – твердо сказал узник. – У царя и при жизни не было воли способствовать. А по смерти нас и вовсе притеснять ст