Крамола. Столпотворение

Сергей Трофимович Алексеев

Крамола #1

Роман «Крамола. Столпотворение» – это размышление об истоках и последствиях беспощадного русского бунта, Октябрьской революции и Гражданской войны, особый взгляд на прошлое и будущее России, попытка понять роль героя, антигероя и простого человека в судьбе государства, определить роковые моменты истории, когда каждый обязан сделать нравственный выбор и нести за него ответственность. Действие первой книги – «Столпотворение» – охватывает период с середины XIX века до 1920 г. Основные события происходят после революции.

Купеческие города в Сибири пахнут ладаном и разбоем. Колчаковцы, интервенты, полки Красной армии и банды уголовников, перед которыми в 1917 году открылись ворота централов, поливают сибирские просторы кровью. Красный террор сменяется белым, белый – красным, а земля принимает всех в одну братскую могилу, не ведая различий. Близнецы Андрей и Александр из дворянского рода Березиных ищут свой путь в этой толпе живых и мертвых, где так просто потерять душу, разум, веру и способность отличать добро от зла…

Сергей Алексеев

Крамола. Столпотворение

1. В ГОД 1918…

Молния летела в лицо.

«Обережный круг!» – вспомнил он. И в тот же миг, ослепший и оглушенный громом, канул в черную бездну.

Очнувшись, Андрей не сразу понял, что его закапывают. Земля давила грудь и порошила лицо. Только руки торчали из ямы, и это обстоятельство в первую секунду вызвало досаду: хоть бы зарыли как следует…

И вдруг пронзила мысль – жив! Зачем же хоронят? Он за–кричал:

– Живой я! Живой!

Андрей на какой-то миг вновь потерял сознание. Пришел в себя, когда ему ножом начали разжимать зубы, пытаясь напоить из фляжки. Он лежал на шинели, двое красноармейцев хлопотали около и переругивались. Андрей взял фляжку и выпил всю до дна, отбросил в сторону.

– Что со мной было? – спросил он.

– Да грозой тебя, – объяснили ему. – Не шибко, вот и не сожгло. А бывает – головешка остается…

Андрей сел и осмотрелся. Светало. Бойцы спали на траве между деревьев, чудом выросших и доживших до старости на небольшом береговом уступе. Внизу белела река, подернутая туманом.

В ушах звенело, гудела голова, а перед глазами стоял несмаргиваемый зигзаг молнии, напоминавший белую ветвь дерева. Он попросил еще воды, онемевшей рукой плеснул на лицо. Прояснился ум, в степи стало светлее, однако на всем вокруг лежали зловещие отблески невидимого пожара.

Двое в выгоревших гимнастерках стояли по обе стороны от Андрея и молча таращились на командира. Рассмотреть их лица мешала молния, запечатленная зрением. «Как архангелы, – подумал Андрей. – Сейчас подхватят и понесут…»

– Должно быть, согрешил, – сказал один из них. – Говорят, только грешных бьет. А ведь молодой еще…

– Все мы грешны, – прогудел другой и перекрестился.

Андрей поднял глаза к небу. Грозовая туча, вздыбившись от горизонта почти в самый зенит, стояла черной горой над головами и закрывала весь противоположный берег. Не пролив и капли дождя, она выметала, истратила весь свой гнев и силу, сотрясая пространство над степью, и теперь замерла на небосклоне, парализованная восходящим солнцем. Андрей подошел к обрыву: от воды тянуло прохладой, дышать стало легче.

Когда край тучи набряк малиновым цветом, подул ветер и черный колосс в поднебесье вдруг начал разваливаться, расползаться вдоль заречного горизонта. Где-то под кручей, у самой воды, пронзительно защелкал соловей.

Остуженная за ночь земля теперь холодила, и под деревьями слышалось сонное шевеление. Озноб заставлял людей прижиматься друг к другу, подтягивать колени к подбородку.

Андрей вернулся к месту, где его настигла молния, поднял с земли портупею с шашкой и револьвером, бинокль в чехле и, цепляясь руками за жесткую траву, пошел вверх по склону. Еще не совсем исчезла слабость после недавно перенесенного тифа, к тому же все еще кружилась голова и ком тошноты подкатывал к горлу. Собираясь с силами, Андрей часто останавливался и оглядывался назад, где на береговом лесистом уступе, у самого обрыва, спали бойцы его полка. Вернее, все, что осталось от полка, – триста пятьдесят штыков.

В степи