Благодарность

Мир – это музыка, к которой надо найти слова!

    Борис Пастернак

Любое искусство стремится к тому, чтобы стать музыкой.

    Уолтер Патер

Без музыки жизнь была бы ошибкой.

    Фридрих Ницше

Посвящается летнему дню, когда я впервые услышал «Адажио» Альбинони.

    Андрей Варвар,

    октябрь-декабрь

    2018 г.

Предисловие, или Игра в бисер

Литература – это симфония, записанная с помощью нот, нарядившихся в слова. Музыка – это слова, превратившиеся в звуки. Живопись – это сочетание звуков и слов, увековеченных в цвете.

«Симфония слов» – это не сборник миниатюр, эссе, рассказов, пьес и стихотворений; это увлекательнейшая постмодернистская игра в бисер, цель которой – деконструкция, поиск некой первоосновы, объединяющей различные направления искусства в целостный, взаимосвязанный и богатый смыслами мир как текст.

В первой строке Евангелия от Иоанна утверждается: «В начале было Слово…»

Да простит мне читатель попытку интерпретации сакрального, но «Слово» в этом контексте для меня всегда являлось понятием совершенно невыразимым в силу скованности языка. Однако оно скрывало за собой универсальность всего когда-либо существовавшего. «Слово» представляется мне потрясающим синтезом, на первый взгляд, разнородного, разобщённого, но всё же чудесно переплетающегося между собой в безбрежном семантическом океане.

Что общего между «Полётом Валькирий» и картиной «Герника», между миниатюрой «Грёзы любви», одноимённым шедевром классической музыки и философской картиной «Влюблённые» Рене Магритта? Безусловно, читатель, усвоивший правила игры в бисер, – чтение произведения под музыкальный аккомпанемент, внимательное ознакомление с картиной и вдумчивое, неторопливое постижение смысла текста – отыщет связующую нить, нивелирующую разницу между залихватским мазком, высокой нотой и метким выражением. И тогда для игрока в бисер откроется сокрытое, невыразимо торжественное, даже, не побоюсь этого слова, божественное единство искусства.

Если верить французскому философу Ролану Барту, то написанное и создатель не имеют отношения друг к другу, поэтому читателю суждено засвидетельствовать «Смерть автора», которая, однако, ознаменует рождение моей книги.

Произведение всегда написано вами, читателями, здесь и сейчас; оно принимает новый облик при каждом прочтении.

Итак, отыскивайте алмазы новых смыслов, беспокойте пчелиные ульи жалящих идей, вышивайте цветным бисером картины, вобравшие в себя синтез музыки, слова и живописи!

Waldesrauschen

«Сын человеческий», Рене Магритт

Заглянув в себя, я погряз в пустоте:

Жизнь предпочёл я крылатой мечте,

Как люди смотрел, говорил и дышал,

И пуст оказался души моей шар.

Слившись со всеми в единую массу,

Примерил и я радости маску:

Рутина, спокойствие, устроенный быт…

И тут же погиб во мне жизни пиит.

Ни мыслей, ни слов, что режут осколком,

Ни песен, ни книг, снимаемых с полки,

Ни строк, ни сентенций пленительно колких.

Вся моя жизнь есть отсутствие толка!

Спасаясь от жизни, что походит на смерть,

Я во сны убегал, покидая ту твердь,

Где бурлила бессмысленности каша.

Мир вне сна. Как же он страшен!

По улице шёл человек, или улица – по человеку?

А был ли вообще тот человек человеком?

И что значит быть человеком?

Быть, как все, в потребительском классе?

За гроши прозябать, стоя у кассы?

Чтить закон и порядок, устроенный кастой?

Мчаться за погоняемой паствой?

Я во сне отвечал на вопрос всех вопросов,

Пока остальные – на вопросы опросов.

Быть человеком – быть тем, с кого спросят,

А не тем, кто живет слишком уж просто.

Быть человеком – значит творить.

Ведь если не так, зачем тогда жить?

Быть человеком – побеждать пустоту,

Что настигает нас поутру.

Проснувшись, взглянув на сей яд,

Человек видит в пороке себя.

По улице шёл человек, или улица – по человеку?

А был ли вообще тот человек человеком?

И что значит быть человеком?

Быть, как все, носителем власти?

Рабом безудержной денежной страсти?

Уберегать себя от всякой напасти?

Не попадаться в смертельные пасти?

Нет! Таким человеком быть невозможно,

Идеалы мирские пропитаны ложью.

Я иду по пути, что кажет