…Закат явился мрачно и торжественно, словно облаченный в пурпурную тогу палач. И красное солнце, отрубленной головой покатилось на эшафот, обитый сиреневым бархатом наплывающих облаков. Края их постепенно пропитывались зловещим багрянцем свежепролитой крови…

День был казнен, а в черное небо, прячась за призрачной вуалью недосказанности, уже медленно ползла любимица страшной богини ночи – мертвенно бледная Луна…

…Франция, кладбище городка Этамп…

Бледный молодой незнакомец молча склонился над старой могилой. На покосившемся, изъеденном дождями каменном кресте он с большим трудом, но все же сумел разглядеть одну единственную маленькую буковку: «н»…

И худощавое лицо его исказила гримаса невыносимой боли…

– Ах, какой красивый сегодня закат! – вдруг раздался рядом громкий возглас. Нет, он просто страшен в своем великолепии! Вы не находите? Говорили по-русски… Обернувшись, мужчина увидел низкорослого худощавого старика. Его согбенную фигуру облегал серый английский костюм, а из-под брюк выглядывали черные носы дорогих итальянских туфель. Указав на небо своею тростью с серебряным, кажется, набалдашником, случайный прохожий продолжал: «Не закат, а чисто тот александрит, который в апреле 1834 года открыл член-корреспондент Петербургской Академии наук господин Норденшелд. Помниться, говаривал я ему за чашечкой кофейку на Невском: «Нехороший камень ты, дружок Нильс, откопал, дурной камешек… Не следовало того зла у земли отымать! Пусть бы себе лежало… Верно, ведь?» – забавно, по-птичьи склонив голову набок, поинтересовался странный старик.

– Говаривали?.. – машинально переспросил молодой человек. В апреле 1834 года то?..

– Да, точно так-с! – изящно поклонился его собеседник.

– Но закат тут причем? – тихо поинтересовался незнакомец.

– Так он, точь в точь, такой же лживый, как и эти самые александриты! – ответил старец и не слишком-то вежливо поднес свою трость почти к самому носу визави. Набалдашник ее был выполнен в виде оскалившего пасть неведомого хищника. И зверь в упор уставился на молодого мужчину двумя своими глазами из зеленых драгоценных камней. Неожиданно оба окрасились красным.

– Вон как переливаются, только что зелеными были, как надежда, а теперь алым заплыли! – воскликнул неприятный старик. Знать, кровушку близкую почуяли… Да и закат… Недоброе он тебе сулит, ох и недоброе…

– Извините, но я вовсе не расположен к беседе, – мрачно взглянув на старика, ответил молодой. И, помолчав, тихо произнес: «Я узнал тебя, чего хочешь?»

– Думаешь, Луна успокоит твоих мертвецов?.. – осклабился тот прямо ему в лицо. Выбор сделан – жизнь победила смерть, а любовь убьет эту жизнь… Простят ли душу, да и осталась ли она здесь еще?..

Бросив на прощание взгляд, в котором острая, пылающая ненависть причудливо смешалась с ледяным презрением, старик круто повернулся на каблуках и быстро зашагал прочь…

Глава 1

Луна небрежно швыряла на землю белесый свет. Точно так пьяный гусар, бахвалясь перед толпой, бросает серебро сидящей на паперти нищенке.

Большой, трехэтажный особняк на берегу живописной речки весь сверкал и переливался разноцветными огнями. Его владелец – успешный питерский бизнесмен Николай Михайлович Артемьев женил своего единственного 25-летнего сына Михаила на дочери экс-депутата законодательного собрания Георгия Степановича Никитина -19-летней красавице Светланке. Стоит ли говорить, что свадьбу гуляли с размахом? С обеих сторон были приглашены не менее трехсот гостей. И теперь, когда большинство речей уже были сказаны, а подарки вручены, люди начали знакомиться между собою. Они бродили не только по залам особняка, но и по всей приусадебной территории. К слову, она была оформлена на манер старого английского парка и занимала не меньше пяти с лишком гектаров. Пока гости гуляли под молодыми березками, липами, кленами и дубами, с речки потянуло вечерней прохладой.

Жених с невестой стояли среди шумной компании друзей. И никто не обратил внимания, на высокого худощавого юношу. Его бледное лицо оттеняла густая грива черных волос. Затаившись за толстым стволом старого дуба, он, не отрываясь, смотрел на Светлану. И в глазах незн