Облачный сервер

Анна Александровна Закревская

Елена Пильгун

История одного ангела – от благоверного адепта до списанного со счетов однокрылого. История другого ангела – от списанного со счетов сотрудника корпорации до первооткрывателя Реки-под-рекой. Что их объединяет?История одного врача. Списанного со счетов. И нашедшего способ превратить фильм под веками в реальность. Мне нужен ангел на месяц, иже еси. Но молиться лучше богу в человеке, чем пустой комнате.

Облачный сервер

Елена Пильгун

Анна Александровна Закревская

© Елена Пильгун, 2019

© Анна Александровна Закревская, 2019

ISBN 978-5-4493-9341-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда я вижу сломанные крылья,

нет жалости во мне, и неспроста:

я не люблю насилья и бессилья,

и мне не жаль распятого Христа.

Владимир Высоцкий: Я не люблю

Пусть громоздит на звезды звезды: все же

Он одинок, тиран бессмертный. Если б

Он самого себя мог уничтожить,

То это был бы лучший дар из всех

Его даров.

«Каин» Байрон (перевод Бунина)

знаешь, у каждого ангела

в левом крыле есть ампула

с зашитым обликом демона

на случай

падения

и вот, если ангелы выбрали

любовь и из неба выбыли

пока их душа не разрушена

ёмкость раскушена

к чему я всё это вполголоса?

в глазах твоих столько пропасти

на левой ключице найдена

глубокая

впадина

Константин Потапов «Впадина»

Хранитель мой, благодарю,

Зато что раны есть на крыльях.

За то что ртом, набитым пылью,

Порой о небе говорю.

Алексей Витаков

Ангелы – точно, как их подопечные.

Есть каноничные

– с белыми воротничками,

Проборчиками.

Есть – не в строку, с нагоняями вечными,

Эпизодически – выговорами-тычками

За разговорчики,

Критику вышелетящих начальников —

(Ладно бы прозой – ещё и куплетами!)

Только

В минуты глухого отчаянья

Вовсе не ласками —

грубо, за шкирку, пинками, затрещинами!

Ангел свою непутёвую женщину

брал и вытаскивал

С того света – к этому.

Елена Миронова

ПРОЛОГ

– Модуль искусственного интеллекта на моём компьютере отключите, – звучный басовитый голос за дверью сделал акцент на слове «моём». Табличка на двери осталась прежней – «Сектор духовно-нравственного мониторинга», вот только буквы когда-то успели стать позолоченными.

«О. Варcонофий (Пельмень Олег Петрович)» – значилось ниже.

Директор Научно-Практического Центра Неврологии «Эдем» несколько раз повторил про себя имя нового сотрудника, стараясь отогнать прочь паскудное чувство, что не отец Варсонофий – ему, а он отцу Варсонофию отныне подчиняться будет, и решительно стукнул в приоткрытую дверь.

– А, Павел Юрьевич, – оторвавшись от развешивания икон, осклабился Варсонофий. – А я как раз к вам собирался, за жизнь потолковать. Давайте вашему мальчику не будем мешать, выйдем в коридор.

«Мальчик» – сисадмин лет тридцати, настраивающий моноблок духовника, – непроизвольно втянул голову в плечи.

Оставив без внимания попытку директора дойти-таки хотя бы до приёмной, отец Варсонофий разразился заготовленной явно заранее речью. Не сказать, чтобы он вещал громче дозволенного по правилам делового этикета, но его голос обладал странной способностью проникать сквозь стены, шкафы, ширмы и барабанные перепонки сотрудников, которые находились в паре ближайших кабинетов. Бухгалтерия и отдел кадров. Комбо. Павел Юрьевич страстно желал прислониться к стенке и по ней же тихонько сползти.

– Как я успел заметить, мой предшественник весьма вольно относился к своим обязанностям, – припечатал Варсонофий. – Дозволял врачам рискованные игры с искусственным интеллектом, тогда как полагаться им должно лишь на собственный, что дарован им по милости Всевыш…

Остаток проповеди директор выслушал на автопилоте. В голове его с ускорением, достойным адронного коллайдера, разгонялись две разнонаправленных мысли. Первая, впрочем, была не мыслью, а отчаянным, позорным желанием – просочиться тайком в отделение реанимации да вкатить себе внутривенно что-нибудь летал