Глава I

Овощной магазин №13, или «Барсик, чек!»

На углу старинного дома, еще императорской архитектуры, был вход в овощной магазин. В те далекие 80-е, на самодельных прилавках лежала квашеная капуста в тарах, похожих на больничные утки, соленые огурцы, маринованные помидоры. Как назло, касса стояла именно на этом прилавке и, покупатели, морща носы, дожидались своей очереди. Дети этот магазин не переваривали всем своим существом, особенно, когда завозили селедку. Но посмотреть на пробивающего чек кота, выстоять очередь того стоило. Скрипучая рухлядь с кнопками, выдающая ленту с цифрами, а над ней – Барсик.

– Барсик, чек! – командовала молодая продавщица этому помощнику с зелеными глазами, когда набивала сумму. Барсик нажимал последнюю кнопку и деловито следил за выходящей лентой.

Подошла моя очередь.

– Селедка свежая? – спросил я, честно говоря, мало разбираясь в свежести селедки, потому что не переносил ее на дух, но домашние велели купить на «шубу».

– Селедка вчерашняя! – ответила продавщица, чем не облегчила мое положение. Черт знает, какова селедка сегодняшняя или вчерашняя – для меня гадость в любое время суток.

– Мне на «шубу»… – неуверенно начал я. Тетка, стоящая за мной в очереди, надо сказать, выручила: «Вот эти две возьми, милок! Хороши!»

«Хороши!» – подумал я, сдерживая тошнотную гримасу.

Продавщица их быстро и завернула. Набила на кассе сумму. Я молчал.

– Барсик! – начала она, но Барсик внимательно сверлил меня зелеными глазками. То ли провожая взглядом селедку, которая отправлялась поскорее в авоську, то ли, заметив мою неуверенность насчет того, что она вчерашняя. Продавщица, посмотрев на Барсика, затем на меня, улыбнулась и переспросила: «Пробиваем?»

Я улыбнулся и, чуть поклонившись коту, сказал: «Пробиваем!»

– Барсик, чек! – скомандовала продавщица, и Барсик деловито нажал на кнопку.

Глава II

Исчезновение селедки

От магазина я жил не так далеко. Перейдя площадь и выйдя на Евстафьевскую улицу, я шел до самого дома и думал о чудном Барсике. Жил я в старинном, уже коммунальном трехэтажном доме, на втором этаже, в квартире №9. Подходя к подъезду, ведущему на второй этаж, я услышал шумные голоса со двора и откуда-то дальше из сараев, что стояли рядком, запертые чуть ли ни на амбарные замки – хранилища всякого премудрого хлама обитателей нашего домишка. Преимущественно, хранили дрова и зорко следили, чтоб кто-то с соседской нежностью теми не воспользовался. Одним словом, в этом примерном и во всех смыслах культурном доме на первый взгляд, жили те ещё прохвосты. Иной раз, донося по великому секрету на одного из соседей, следом, делая то же самое, что и другие, но с такой заботой и честностью, что не верить было нельзя.

Громогласная тетя Сима и сейчас на весь двор кляла подозреваемого, скорее всего того, кого мне по великой тайне выдавала, предположив, что только он и мог нам поломать почтовый ящик. На сей раз, подозреваемый обвинялся во взломе и воровстве из ее ветхого сарая недавно привезенных березовых дров. Стараясь быть незамеченным, я шмыгнул в подъезд, не желая вмешиваться в общественный скандал. Пока он был лишь соло. Но, зная тетю Симу, это был вопрос времени. Причем, нескольких минут. Она искусно втягивала в скандальные темы пол-улицы, а соседи слетались в наш двор, как птицы, которым крошили хлеб. Чем она сейчас и занималась, разбрасываясь словами, словно тем хлебом, а птицы начали слетаться, клевать.

Поднимаясь на второй этаж, я уже слышал причитания не только тети Симы, но и ещё нескольких активистов: «Не говори, Симочка, ворья развелось! Чтоб им пусто было, дармоедам!» На верхней площадке из-за двери общественного клозета кто-то кашлянул. Я был больше, чем уверен, что это тот самый виновник торжества. Сидел, «грел уши», потому что слышимость из этой волшебной кабинки была наипрекраснейшей. «Дядя Ваня, – подумал я, – только он так покашливает. И, вполне мог дрова стащить, и замок сломать, да и нам ящик попортить тоже». Прошел я к дверям квартир, позвонил в свою. На родное «пим-пам» услышал скрежет замка.

– Рося! Селедку! Селедку купил? Все готово, картошка чернеет, давай скорее, – за