Предисловие

Уже в самом названии повести «Роман на два голоса» обозначены два мировосприятия, два мирочувствия. Два голоса ведут одну партию в дуэте. Контральто и баритон, они различны и согласны в заданных вариациях. И сливаются в унисон в чистейшей, возвышенной ноте. А иногда угасают и не слышат друг друга.

Но живут эти голоса не на оперной сцене, а в московской трущобе.

70-годы минувшего столетия, полуразрушенный дом на Арбате, клетуха с прогибающимися полами, уже давно не пригодная для жилья. Они, влюблённые, молоды, талантливы. Но им – некуда деваться. Она сопротивляется берложьему быту, а он, инженер, подчинён ненавистной работе в секретном «ящике». Участвует в проекте создания смертоносного оружия. Отсюда неуважение к себе. Он мучается, понимая, что эта «страна обречена. Когда все работают на войну и основная цель труда – убивать людей, человек не может нормально жить». Подневольное положение сказывается на психике, любовь в тисках ненавистных обстоятельств расшатывается, слабеет. Но его возлюбленная эти обстоятельства воспринимает по-другому. Она из тех, кто их по-своему преображает. «Он терпел жизнь, она жизнью наслаждалась – даже бытом, даже стиркой». И потому, наверное, любовь всё-таки не гибнет, хотя будущее их неизвестно и, скорее всего, бесперспективно. Тем не менее, надежда на будущее мерцает в последних строках «Романа…», точно свет в крайнем окошке хибары, когда героиня возвращается «домой», встревоженная внезапным исчезновением мужа и изнурённая его поисками.

Два голоса звучат во всей книге. Роман продолжается и за пределами повести, в пространстве других сюжетов и жизненных коллизий. В рассказах такой дуэт не менее драматичен, порой безысходен. Герои этой книги как будто постоянно задают себе вопрос: как здесь выжить незащищенному человеку?

Одинокая, уже не молодая женщина-инженер, двадцать лет оттрубившая на предприятии, не имеет иллюзий относительно тех лет, которые ей осталось доживать (рассказ «В концерте»). Но понимает, что когда трезво оцениваешь себя, можно со многим смириться. Спасаясь от одиночества, она ходит на концерты. Музыка восполняет гармонию, которая, как кажется героине, потеряна в человеческих отношениях. Она ищет откровения в искусстве, самозабвенно отдаваясь ему, порой до галлюцинаций. Но оказывается, искусство тоже может быть не менее жестоко, чем обыденная реальность. Вот героиня в партере, на концерте знаменитого певца. «Вдруг ее облекла баритональная трагическая теплота. „О, если б навеки так было“, – взывал к кому-то Твороговский, глядя прямо на нее голубыми прозрачными глазами. И на эти его слова, зная, что он обязательно их снова пропоет, повторит, она внезапно, всей душой, всем затаенным внутренним чувством отзываясь на его голос, вступила: „Если б навеки так было…“ – бархатным глубоким контральто в экстазе любви и творческого единения с дорогим существом». То была вырвавшаяся громкая тоска по близкому человеку, которого она вспомнила или вообразила. И её, на мгновение выпавшую из реальности, как больную, вывели из зала. Со стороны этот эпизод может показаться трагикомическим, а для неё был чуть ли не смертельным.

Творчество – врождённый дар. К сожалению, не каждый человек его в себе обнаруживает и не каждому человеку его удаётся развить. Сколько вокруг зарытых талантов, исковерканных судеб! Когда-то русские меценаты выуживали «со дна» России Щепкиных и Аргуновых. С тех пор «дно» России неизмеримо расширилось. Нынешние олигархи не ровня Шереметевым и Репниным. Да и само русское общество за минувшие века крайне ужесточилось.

По призванию Роза Левитина была артистка с мощным красивым голосом (рассказ «Призвание»). Но никому, ни друзьям, ни мужу талант её не был интересен. В церковном хоре, где, прошедшая катехизацию и воцерковлённая, Роза надеялась найти понимание и защиту, она всё равно остается белой вороной. Дарование её оказалось востребованным лишь в конце жизни, когда она обнищала и потеряла зрение. И стала петь в переходе метро, почувствовав, что именно здесь, где ей подают милостыню, и есть её место. «И тут впервые публично, на исходе судьбы, в полный голос бла