Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Анна Потоцкая

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Текст печатается по изданию:

Мемуары графини Потоцкой (1794–1820)

КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОМЕТЕЙ»

Н.Н.Михайлова 1915

Часть первая

Воспоминания юности

Замок в Белостоке (1794)

Почему я начала писать свои воспоминания – Маркграфиня Байрейтская – Последний польский король – Белосток – Краковская кастелянша – 18 апреля 1794 года – Взятие Праги русскими 4 ноября 1794 года

Это было в 1812 году. Я только что прочитала необыкновенные мемуары маркграфини Байрейтской, появление которых, по словам Наполеона, знаменовало собой вторую Йену для Брандебургского дома: столько мерзостей и дрязг раскрыла эта книга. Я была тогда очень молода, и мной овладело желание записывать свои воспоминания по мере того, как я буду стариться. В это время мемуары не фабриковались дюжинами, а авторы их писали более или менее откровенно о том, чему сами были свидетелями. Мне казалось, что я, не хвастаясь, могу собрать материалы гораздо более интересные, чем те, которыми добрая маркграфиня обессмертила свое имя.

Итак, я принялась за дело. Мало быть сестрой великого человека[1 - Маркграфиня была сестрой Фридриха Великого. – Здесь и далее примечания редактора, если не указано иное.]; меня это иногда тревожило, так как я отлично понимала, что в ее мемуарах прежде всего искали грубые шутки о Фридрихе Великом.

Хотя я тоже была «королевского рода», выражаясь стилем маркграфини, тем не менее я никогда не получала пощечин, не ела супа с волосами и ни разу не была арестована. Мы жили не в грязном и бедном княжестве, а в одном из великолепнейших замков континента, но это, конечно, не так интересно и не так пикантно, как то, что рассказывает маркграфиня о своей резиденции[2 - Упомяну хотя бы об одной подробности, приводимой маркграфиней. «Под окнами моей комнаты проходила деревянная галерея, соединявшая оба флигеля замка. Эта галерея была всегда полна нечистот, которые наполняли мои комнаты невыносимым зловонием». – Прим. граф.]. Как современница великого века, я основывала свои надежды, главным образом, на интересе, который вызывает то славное время.

Но излагать свои воспоминания и ни слова не сказать о себе – едва ли возможно; чтобы вызвать к себе доверие, необходимо прежде всего познакомить с собой читателя.

Моя мать [Констанция Понятовская] была племянницей нашего последнего короля – Станислава Августа Понятовского. Благородная фигура этого монарха, величие его манер, ласковый и меланхоличный взгляд, серебристые волосы и красивые, слегка надушенные руки – все это до сих пор живо в моей памяти. Время, к которому относятся эти воспоминания, совпадает с нашим последним несчастьем, третьим разделом Польши в 1784 году.

Моя мать последовала за королем в Гродно, куда он принужден был отправиться по настоянию русских. И там из окна маленькой комнатки, куда меня поместили вместе с гувернанткой, я каждое утро могла наблюдать выезд пленного короля. Русские солдаты так