Большая книга ужасов – 65 (сборник)

Елена Александровна Усачева

Большая книга ужасов #65

«Юлечка»

Черноволосая, худая, хмурая – я вижу ее, словно наяву. Юлечку. Девушку, умершую где-то в этих местах. Почему-то я знаю, какой у Юлечки был характер, какую музыку она слушала… не знаю только, что ей от меня нужно. И почему именно от меня?! А Юлечка молчит. Ходит за мной по пятам, словно лучшая подружка, и там, где она появляется, происходят несчастья. Настоящие, живые ребята считают меня ведьмой. Ведь никто не видит мертвую девушку, только я. И мне нужно избавиться от Юлечки как можно скорее – пока не случилось что-то действительное страшное!

«Проклятие Волчьей бухты»

Что это за место? Аномальная зона, логово волка-оборотня, пристанище неупокоенных душ? Или просто уединенная бухта, отлично подходящая для тренировок юных пловцов? В спортивном лагере все тайком бродят по ночам, все что-то скрывают… А однажды утром Маринка просто исчезла. Говорят, она уехала домой. Но Тамара догадывается: это неправда. Ведь она нашла дневник исчезнувшей девчонки…

Елена Усачева

Большая книга ужасов. 65

© Усачева Е., 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Юлечка

Глава 1

Танцуем от гробов

Я сижу на надгробном памятнике. Нет, это как-то по-другому должно называться. Вряд ли ее здесь похоронили. Хотя кто их знает, поэтов…

Место странное. Когда-то это было хорошим таким затоном. «Задремало зеркало затона» – это про нас. Вернее, про место. Река делает поворот, а тут низинка, после разлива вода остается, в дождливое лето так и вообще не уходит. Это потом все стало мельчать, высыхать. В болотце превратилось. Дальше глобальное потепление, леса погорели. Засуха. Река-то еще держится, а от затона и болота не осталось. Так, грязь одна, ивы, сиречь ракиты, нависают. По весне этот камень как из земли вылез. Торчит белесым пятном. Уже слегка покосился. Раньше из-за болота видно не было. Или камень в болото сразу ушел, а как все посохло, проявился? Чистенький, беленький, как новенький. Только вчера из магазина. На фоне слабой зелени и поникших трав хорошо проглядывается.

Эпитафия некоей Юлечке. Как эта Юлечка ухитрилась здесь навернуться, не понимаю. Если такое ставят на месте, где что-то произошло, то навернулась она здесь. На могилу не похоже. Только камень. Хотя если она утонула и, предположим, ее не нашли, то… Утонуть здесь нельзя. А если очень постараться? Таланты встречаются.

Когда же это произошло? Камню лет десять, а то бы давно либо лишаем зарос, либо его добрые дачники утащили бы к себе на огороды. Или еще что с ним уже непременно случилось бы. А этот стоит беленький. Ну и что, что покосился? От нашей жизни еще и не так скрючит.

Наша деревня на той стороне реки. Мостки кидают лишь к середине лета. Можно, конечно, на лодке переплыть. Но так просто лодку не оставишь – чужих много шастает. Короче, я совсем недавно сюда зачастила. Хорошо, тихо. Дорога идет вдоль реки. Речка у нас, конечно, переплюйка, но душу греет. С дороги ее не видно, она отгораживается от всех кудрявыми ивами. Бабушка моя говорила, что у ее сестры двоюродной в этой речке первый сын утонул. Вот и Юлечка, видать, тоже, пошла по осени за грибами и нырнула. Даже сапог от нее не осталось.

А ведь кто-то эту Юлечку очень любил, длиннющую эпитафию нацарапал.

«Не стало тебя – и вот Завяли в поле цветы…»

Наверное, это все же не осенью произошло, а летом. Была бы зима, писали бы про снежинки. Но с цветами у нас и летом негусто. Заливной луг начисто скашивают. А что не скашивают, то вытаптывает колхозное стадо. Коровы, парное молоко, здоровье, витамины, все дела. За лугом который год сеют кукурузу. И никакой романтики. Только Юлечка спасает. Я сижу на камне и пытаюсь представить, как она выглядит.

В бессмертном стихе сказано:

«И крошечная душа Тучей в тьму отошла».

Я настойчиво гоню от себя мысль, что это был совсем уж ребенок. Трехлетний карапуз пошел в затон ручки помыть, наклонился, не удержался и булькнул. Это было бы совсем неинтересно. Матери по шапке дать надо. А потому придумыва