Богини советского кино

Федор Ибатович Раззаков

Эти женщины не просто красивы. Они великолепны. Они божественны. Голливуд, глядя на их игру, и восхищался, и недоумевал: как мог советский кинематограф, насквозь пропитанный коммунистической идеологией, с его хронической бедностью и мизерным бюджетом взрастить столь талантливых и самобытных актрис, которые с таким грациозным изяществом затмевали собой разрекламированных американских кинозвезд? Ну кто еще мог сравниться с великолепной Людмилой Гурченко, пронзительной Татьяной Самойловой, крутой Нонной Мордюковой, изящной Вией Артмане, сверкающей Алисой Фрейндлих, милой Еленой Яковлевой и многими, многими другими отечественными актрисами? Они зажгли в небе киноискусства целое созвездие, которое ослепительно сияет до сих пор!

Федор Раззаков

Богини советского кино

Великолепная Люся (Людмила Гурченко)

Людмила Гурченко родилась в Харькове 12 ноября 1935 года. В семье она была единственным ребенком. Ее отец – Марк Гаврилович Гурченко – в молодости учился в музыкально-драматическом институте, профессионально играл на баяне. Вместе со своей женой – Еленой Александровной Симоновой (когда они познакомились, ей было всего 16 лет и она училась в школе) он выступал как баянист на различных массовых мероприятиях, школьных утренниках. Поэтому, по словам самой Гурченко, она родилась в музыкальной семье.

Вспоминает Людмила Гурченко: «Имя свое я получила за два часа до рождения. Испуганный папа отвез маму в роддом, что был на Пушкинской улице, а сам «на нервной почве» побежал в кино. Тогда на экранах с огромным успехом шел американский приключенческий фильм «Акулы Нью-Йорка»… Герой фильма, красавец Алан, совершает чудеса – спускается по канату с самолета на крышу несущегося поезда, в котором увозят его похищенную возлюбленную, прелестную Люси. После сеанса потрясенный папа примчался в роддом и срочно передал маме записку: «Лель! Детка моя! Если в меня будить орел, назовем Алан. Если девычка, хай будить Люси…»

Семья Гурченко в те годы жила в доме № 17 по Мордвиновскому переулку, в подвальной комнатке. Туда и привезли новорожденную.

В 1941 году, когда грянула война, отец семейства ушел на фронт. Маленькая Люся осталась с мамой в Харькове. 24 октября 1941 года в город вошли фашисты. Как вспоминала Л. Гурченко:

«Главным местом всех событий в городе был наш Благовещенский базар. Здесь немцы вешали, здесь устраивали «показательные» казни, расстрелы…

Я не могла смотреть, как выбивают скамейку и человек беспомощно бьется. Первый раз я еще ничего не знала. Я не знала, что такое «казнь через повешение». И смотрела на все с интересом. Тогда мне стало нехорошо. Что-то снизу поднялось к горлу, поплыло перед глазами. Чуть не упала. Потом я уже все знала… Я боялась повторения того состояния. Я уткнулась лицом в мамин живот, но вдруг почувствовала, как что-то холодное и острое впивается мне в подбородок. Резким движением мое лицо было развернуто к виселице. Смотри! Запоминай! Эти красивые гибкие плетки, похожие на театральный стек, мне часто потом приходилось видеть. Их носили офицеры.

Тогда мне было шесть лет. Я все впитывала и ничего не забыла. Я даже разучилась плакать. На это не было сил. Тогда я росла и взрослела не по дням, а по часам».

15 февраля 1943 года Харьков наконец был освобожден Красной Армией. Однако уже через две недели немцы вновь захватили город. Их власть после этого продержалась до 23 августа. А 1 сентября Людмила пошла в первый класс 6-й харьковской школы. Что вспоминает она о тех днях?

«Маме было не до меня. Жива, здорова, не болею – это главное. А что там у меня внутри – этим никто не интересовался. Маме я была непонятна. А если и понятна, то сильной схожестью с папой, которая ее раздражала. «Оба идиоты», – вырывалось у нее…

Мама устроилась в кинотеатр имени Дзержинского работать ведущей «джаз-оркестра», который играл публике перед сеансом. И я после школы – в кино. С собой приводила полкласса. Фильмов было мало. Их так подолгу крутили, что, бывало, один и тот же фильм мы смотрели раз по пятьдесят! Сколько раз я видела филь