Факультет ненужных вещей

Юрий Осипович Домбровский

Факультет ненужных вещей #2

Юрий Домбровский (1909–1978) писал свой главный роман “Факультет ненужных вещей” более десяти лет, не надеясь на публикацию в СССР. Впервые книга была издана в парижском издательстве в 1978 году, и автор даже успел подержать ее в руках. Публикация на родине состоялась много позже.

“Факультет” завершает своего рода дилогию, начатую “Хранителем древностей”, в них и главный герой один и тот же – Зыбин, человек, преданный культуре и сам ее неотъемлемая часть. Это роман-притча о предателе, жертве и палаче, о том, что в нашей стране понятия эти тесно и трагически переплетены. Зыбин арестован (антисоветская пропаганда, побег за границу, кража золота), но все равно остается победителем. Несломленным. Как и автор романа.

Отечественные и зарубежные критики ставили “Факультет ненужных вещей” в один ряд с “Мастером и Маргаритой” М. Булгакова и “Доктором Живаго” Б. Пастернака.

Юрий Осипович Домбровский

Факультет ненужных вещей

© Домбровский Ю. О., наследники

© Бондаренко А. Л., художественное оформление

© ООО “Издательство АСТ”

Анне Самойловне Берзер с глубокой благодарностью за себя и за всех других подобных мне посвящает эту книгу автор

Когда спросят нас, что мы делаем, мы ответим – мы вспоминаем. Да, мы память человечества, поэтому мы в конце концов непременно победим; когда-нибудь мы вспомним так много, что выроем самую глубокую могилу в мире.

    Р. Брэдбери

Новая эра отличается от старой эры главным образом тем, что плеть начинает воображать, будто она гениальна.

    К. Маркс

Везли, везли и привезли

на самый, самый край земли.

Тут ночь тиха, тут степь глуха,

здесь ни людей, ни петуха.

Здесь дни проходят без вестей —

один пустой, другой пустей,

а третий словно черный пруд,

в котором жабы не живут.

Однажды друга принесло,

и стали вспоминать тогда мы

все приключенья этой ямы

и что когда произошло.

Когда бежал с работы Войтов,

когда пристрелен был такой-то…

Когда, с ноги стянув сапог,

солдат – дурак и недородок —

себе сбил пулей подбородок,

а мы скребли его с досок.

Когда мы в карцере сидели

и ногти ели, песни пели

и еле-еле не сгорели:

был карцер выстроен из ели

и так горел, что доски пели!

А раскаленные метели

метлою извернули воздух

и еле-еле-еле-еле

не улетели с нами в звезды.

Когда ж все это с нами было?

В каком году, какой весной?

Когда с тобой происходило

все, происшедшее со мной?

Когда бежал с работы Войтов?

Когда расстрелян был такой-то?

Когда солдат, стянув сапог,

мозгами ляпнул в потолок?

Когда мы в карцере сидели?

Когда поджечь его сумели?

Когда? Когда? Когда? Когда?

О бесконечные года! —

почтовый ящик без вестей,

что с каждым утром все пустей.

О время, скрученное в жгут!

Рассказ мой возникает тут…

Мы все лежали у стены —

бойцы неведомой войны, —

и были ружья всей страны

на нас тогда наведены.

Обратно реки не текут,

два раза люди не живут.

Но суд бывает сотни раз!

Про этот справедливый суд

и начинаю я сейчас.

Печален будет мой рассказ.

Два раза люди не живут…

    1940 год

Часть первая

Глава первая

Копали археологи землю, копали-копали, да так ничего и не выкопали. А между тем кончался уже август: над прилавками и садами пронеслись быстрые косые дожди (в Алма-Ате в это время всегда дождит), и времени для работы оставалось самое-самое большее месяц.

А днем-то ведь все равно парило: большой белый титан экспедиции накалялся так, что до него не дотронешься. Идешь в гору, расплеснешь ведро, и лужа высохнет тут же, а земля так и останется сухой, глухой и седой. А однажды с одним из рабочих экспедиции приключился настоящий солнечный удар. Вот поднялся-то шум! Побежали в санчасть колхоза за носилками. Они стояли у стены, и когда Зыбин – начальник экспедиции Центрального музея Казахстана – наклонился над ними, то с серого брезента на него пахнуло йодоформом и карболкой. Он даже чуть не выронил ручку. Ведь вот: сад, ветер, запах трав и яблок, блеск и трепет листьев, на траве чутки