Насты

Юрий Александрович Никитин

Странные романы

Россия вновь удивляет и поражает мир! Именно в ней возникает партия молодежи, наиболее честная, открытая и всем нам близкая, с когда-то провозглашенными, но тщательно затаптываемыми властями принципами… Не только в России, но и во всех странах Земли… Но благодаря Интернету эта партия быстро завоевывает человечество передовыми и всем понятными идеями, что означает закат прежней России… Да и всего старого мира!

Юрий Никитин

Насты

Посвящается Корчме

(nikitin.wm.ru/cgi/forum/read.pl (http://nikitin.wm.ru/cgi/forum/read.pl)) и корчмистам.

[О краже яблок из чужого сада, совершенной святым Августином в юности: ] «Один бы я не совершил этого воровства, в котором мне нравилось не украденное, а само воровство; одному воровать мне бы не понравилось, я бы не стал воровать. О, вражеская дружба, неуловимый разврат ума, жажда вредить на смех и забаву! Стремление к чужому убытку без погони за собственной выгодой, (…) а просто потому, что говорят: «пойдем, сделаем», и стыдно не быть бесстыдным».

    «Исповедь», I стр. 84.

    Аврелий Августин (354–430 гг.),

    один из отцов церкви, святой

Часть I

Глава 1

Слепяще чистая ванная, любой микроб здесь удавится от тоски, даже унитаз сияет торжественно и победно, словно все еще в магазине на выставочном стенде.

Я с одним полуоткрытым глазом, досматривая непристойно сладкий сон, почти на ощупь отыскал вялыми пальцами рифленый барашек крана, повернул, делая напор помощнее, чтобы на кухню донесся шум падающей струи.

С кухни сразу же послышался требовательный голос мамы:

– Анатолий, ты уже встал?

– Чищу зубы лежа, – ответил я, загнув язык, так создается впечатление, что отвечаю со щеткой во рту, после чего помочился в раковину – нет смысла для такого простого действа поворачиваться к унитазу, заодно можно порассматривать себя в зеркало, даже почистить зубы, если придет в голову такая непонятная, вдалбливаемая нам в головы поставщиками пасты и щеток блажь.

Выпятил нижнюю челюсть и напряг бицепсы – вообще-то хорош, только не горбиться бы, а то каждый издали видит сисадмина, и все ништяк.

На хирургически белой поверхности фаянса остались желтые капли. Я подставил ладонь под струю из крана, смывая все в черные дырочки, намочил зубную щетку, а то вдруг проверят, такое бывало в нашем домашне-тюремном режиме, а тюбик зубной пасты передвинул на другой край белой полочки, дескать, пользовался.

В зеркале отражается высокий и сравнительно крепкий для веб-дизайнера парень. Я в порядке, просто недоморф, сложение такое изысканное, в старину подобные красавцы шли не в рыцари, а пополняли ряды алхимиков.

Из-под двери доносится звяканье тарелок, а когда вышел из ванной, в ноздри ударил запах яичницы, обожаю это простое блюдо дикарей, а еще на тарелке уже вижу ноздреватую, словно муравьи лазиусы выстроили из крупных песчинок, горку ароматной гречневой каши, ее тоже обожаю.

Яичница слабо потрескивает на тарелке, остывая, выстреливает мелкими фонтанчиками сока, только что со сковородки, справа от тарелки нож, слева – вилка, хотя по современным упрощенным правилам, если не ошибаюсь, все, что можно отделить ребром вилки и что в ноже не нуждается, должно так и свершаться, а нож и прочие причиндалы – выпендреж старых маразматиков, они даже котлету ножом режут.

Я с ненавистью посмотрел на идеально точную планировку, геометрически правильно расставленную мебель, сверкающую нанопокрытием, ага, щас поверим, все равно настолько технологично, что ни одна муха, вдруг появилась бы, не удержится на такой ровной поверхности.

Мать повернулась от кухонной плиты, такая же красивая и безукоризненно технологичная. Когда мы с нею иногда пересекаемся на улице или в магазине, нас принимают за брата и сестру, причем она не выглядит такой уж старшей сестрой, хотя и родила меня в ее тридцать лет.

– К обеду вернешься?

Я помотал головой:

– Бурундучок, я пообедаю здесь виртуально.

Этот диалог повторяется уже несколько лет. Еще отец, прикалываясь, приучил меня с колыбели звать ее не мамой, а Бурундучком, потому что она доставала его сообщениями о каких-то двух полосках.