Донор

Елена Александровна Усачева

«– Иванов, Петров, Сидоров, на выход! – бодро скомандовала Нелли Олеговна и весело блеснула в сторону класса стеклами очков.

Ни Ивановых, ни Петровых, ни Сидоровых у них не было. Только Ивановский, и он единственный, кто болезненно откликался на эту речовку, общее значение которой – все собираются и куда-то идут…»

Елена Усачева

Донор

– Иванов, Петров, Сидоров, на выход! – бодро скомандовала Нелли Олеговна и весело блеснула в сторону класса стеклами очков.

Ни Ивановых, ни Петровых, ни Сидоровых у них не было. Только Ивановский, и он единственный, кто болезненно откликался на эту речовку, общее значение которой – все собираются и куда-то идут.

– Ну, что опять? – понеслось над партами. – Зачем? Куда? Урок только начался.

– Замолчали, оставили вещи на местах, – не замечая возмущений, перечислила учительница, – и отправились на второй этаж к медицинскому кабинету. Кровь сдавать.

– Вперед! Вперед! – жизнерадостно затрубил Васильев. – Сдаем кровь на нужды отечества!

– Я уколов не боюсь, если надо – уколюсь! – поддакнул Пращицкий, вскакивая. – Можно я в первых рядах пролью кровь! – он шутовски вытянул вперед руку.

– Прекратили разговоры! – утомленно отмахнулась от подопечных физичка. – Ряд у стены, встал и вышел. Пращицкий! Куда побежал? Ты какой ряд?

– Хочу! Хочу быть первым! – развлекался невысокий шумный Пращицкий.

– А нам, вампирам, кровь сдавать нельзя! – насмешливо протянул красавчик класса Игорь Лавренев. – Мы от вида крови теряем волю, ум и честь.

– Ты ее и так потерял, – зло прошептала Ира Синявина с ряда около окна.

Сидящая от него через проход Алиса Ганина склонила голову, завесив лицо длинными черными волосами. Лавренев тут же заметил это движение.

– А больным вообще кровь сдавать нельзя! Освободите Ганину, – заголосил он. – Она всю свою кровь в больнице оставила.

– Игорь, сядь! – рявкнула учительница, взяв в руки журнал и собираясь ударить им по столу. Решительно и громко. Поэтому все притихли, наблюдая, как ряд у стены выбирается со своих мест.

– Что вы сегодня буяните, словно карапузы? – рассердилась Нелли Олеговна. – Быстро сдали, быстро вернулись, быстро продолжили урок!

– А Ганина кровь сдавать не хочет, – мерзким голосом проблеял Лавренев. – Боится. Можно я с ней пойду! Вместе будем бояться.

– Уже не смешно, – покачала головой учительница.

В ответ Игорь хмыкнул, вольготно разваливаясь на стуле – пока все не вернутся, в классе, считай, объявлено свободное время. Он пристально глянул на Алису. Та сидела, меланхолично водя карандашом в тетради. После больницы она была бледна. Запястье на левой руке забинтовано чуть ли не по локоть.

Месяц назад она вскрыла себе вены. Сделала все грамотно – родоков отправила в кино на длинный трехчасовой фильм, налила ванну теплой воды, оставила классическую записку: «В моей смерти прошу никого не винить» – и чирканула по запястью. Нашли, отвезли, откачали.

Услышав эту историю, Игорь только недовольно скривил губы. За несколько дней до того, как Ганина решила совершить свой судьбоносный заплыв, у них состоялся разговор. Все чин чином – любовь была, любовь ушла. Он не виноват, что Алиска оказалась такой занудной. Ходила по пятам, требовала отчета о каждой проведенной без нее секунде.

Ну да, поначалу все было неплохо. Хотя первого сентября он и предположить не мог, что у них закрутится роман. Кажется, был октябрь. Они играли в волейбол. С Ганиной Игорь оказался в разных командах. В какой-то момент при перемещении по полю оба встали под сеткой. Алиска робко улыбнулась, всего на мгновение повернувшись к Игорю лицом. А потом, пытаясь дотянуться до мяча, они налетели друг на друга, и Лавренев машинально поддержал падающую соперницу. Алиска тут же заполыхала, залилась густейшим румянцем, глаза ее сделались стеклянными.

Игра потекла дальше своим чередом. Команда Игоря стремительно выигрывала, так что второй раз встать рядом с Ганиной под сетку у него не получилось. Она сама подошла к нему сразу после игры. Все побежали в раздевалку, Лавреневу тоже хотелось поскорее стянуть с себя неудобную нейлоновую форму, но его задержали.

– Иг