Зеленый подъезд

Татьяна Веденская

Отношения – это всегда непросто. Михаил обожает свою жену Алису, но она почему-то отгораживается от него, уходит в себя. Супруг понимает, что с ней что-то не так. Однажды он находит несколько тетрадных листков, исписанных ее нетвердым почерком. Из них понимает, что с любимой произошло что-то ужасное. То, что она до сих пор не может пережить. Но что именно случилось, а главное – что делать? Пробиться через стену молчания невозможно. И Михаил решается показать Алисин дневник профессиональному психологу. Вдруг тот сможет пролить свет на ее прошлое и дать добрый совет. Но все оказывается гораздо сложнее, чем можно себе представить.

Книга также выходила под названием «Вся правда».

Татьяна Веденская

Зеленый подъезд

Памяти моего погибшего мужа Сергея

Посвящается моим родителям с благодарностью за подаренную мне жизнь

Несколько тетрадных листков

День Y

Он утонул как раз в тот день, когда я узнала, что беременна. Вернее, не узнала, конечно, а только почувствовала. Заимела такое дурное предчувствие, глядя на непочатую уже непонятно сколько времени пачку с крылышками. После того как он утонул, я не могла спать несколько недель, мне все снилось, как он летит, потеряв равновесие, в черные густые воды Невы. Непонятно, зачем сделаны на набережной эти странные портики, с которых и не захочешь, а грохнешься. Тем более, зимой, когда кругом лед и слякоть. В ночь на шестое января, когда он утонул, на термометре высвечивалось плюс три. Если бы были морозы, если бы только были морозы, он остался бы жив. Но Нева не заледенела полностью, у берега ее вода только еще больше почернела, загустела наподобие подсолнечного масла и плескалась на ветру, заливая гранит портика. Если бы ее сковало льдом, Эдисону некуда было бы падать, бестолково размахивая руками. Если бы, если бы, если бы… Их так много, настолько много, что можно до бесконечности крутить их в голове, нагнетая иллюзии, что от этого что-то изменится. Ничего подобного. Он уже утонул. Конец. Его смерть останется только в памяти, моей и Лекса, и все же, на тот случай, если я когда-нибудь рискну забыть этот день и решить, что все у меня прекрасно, я оставлю себе это напоминание. Тоненькая тетрадка, собрание моей боли. Хранилище моей смерти, пусть несет память на бумаге, если моя исчезнет в сумерках пропащей жизни. Итак… День Y. День второй. Мы гуляли. Мы подошли к Неве, как-то совершенно случайно наткнувшись на набережную, которая развернулась перед нами лентой после очередного поворота. До этого мы бродили по ночному Питеру уже несколько часов, периодически уничтожая очередной косяк. Осматривали достопримечательности. Лекс таскал с нами Эдисона, хотя именно у нас с Лексом была настоящая любовь. При чем здесь Эдисон, я не понимала, но перечить моему новоявленному супругу не хотела.

– Какая красота! – закричала я, вылетев к Неве из грязной подворотни. Впервые в жизни я видела такую красивую и просторную реку. У меня захватило дух.

– Нравится? – удовлетворенно и покровительственно притянул меня к себе Лекс.

– Элис, ты что, никогда не была в Питере? – удивился Эдисон. Он вытаращил глаза и принялся строить дикие рожи. Что ж, целый день в компании Лекса с полными карманами травы уже сказывался на нем. Он был бледен, глаза светились нездоровым возбуждением. Он бурно жестикулировал и на мои вопросы отвечал не всегда с первого раза.

– Никогда! – радостно кричала я и кружилась, размазывая по толстенному граниту поручней вязкий снег.

– Ты такая смешная!

– Лекс, как хорошо!

* * *

Мы хохотали и шли, полируя дорогу под ногами. Нам было все равно, куда идти. Около двенадцати ночи, на набережной – ни одного человека. Редкие машины тревожили наше уединение посреди ночного города. На самом деле даже странно, как теперь кажется, насколько пустынной оказалась набережная в тот момент. Все-таки центр культурной столицы, новогодние праздники, должны же были оказаться там какие-нибудь другие бесцельно шатающиеся люди, кроме нас. Но эта мысль тоже из разряда «если», которых я перебрала массу, только чтобы как-то успокоить воспаленный мозг.

«Если бы кто-то проходил