+1

Евгений Валерьевич Гришковец

Новая, ранее не публиковавшаяся пьеса Е.Гришковца.

«Меня никто не знает. (Пауза. Улыбается.) Но не в том смысле, что у меня нет знакомых и я ни с кем не общаюсь. Не в том смысле, что никто не знает моего имени, сколько мне лет или чем я занимаюсь… Мне кажется, я совсем не такой уж сложный или закрытый человек. Я не обладаю какими-то сильно специальными знаниями, не имею доступа к какой-нибудь таинственной и секретной информации. Но меня никто не знает!..»

Евгений Гришковец

+1

(Монолог)

* * *

Говорящий – мужчина тридцати пяти – сорока пяти лет.

Меня никто не знает. (Пауза. Улыбается.) Но не в том смысле, что у меня нет знакомых и я ни с кем не общаюсь. Не в том смысле, что никто не знает моего имени, сколько мне лет или чем я занимаюсь… Мне кажется, я совсем не такой уж сложный или закрытый человек. Я не обладаю какими-то сильно специальными знаниями, не имею доступа к какой-нибудь таинственной и секретной информации. Но меня никто не знает!

Только не подумайте, что я сейчас пытаюсь сообщить такую банальную, давно привычную мысль, утверждение и практически аксиому, мол, каждый человек непознаваем, каждый человек бесконечный космос и отдельная планета одновременно. Нет, нет! Я не совсем об этом или даже совсем не об этом. Мне, например, часто кажется, что я быстро того или иного человека понял, причём понял полностью и до конца, и даже понял, что в нём и понимать-то нечего, ничего за душой у него нет и быть не может. Я догадываюсь, что многие так же думают про меня, многие уверены, что хорошо меня знают и отлично понимают.

Как легко и самоуверенно мы можем сказать про кого-то: «Да сразу видно, что он чистый жлоб. Вспомни, глаза такие бессмысленные, руки всегда влажные, холодные, губы толстые и вечно мокрые… И как его кто-то целует, кто-то же его любит…». Или: «Сразу же видно, что она чистая стерва, видно же по ней, что у неё одна цель, а в голове две извилины, да и те прямые. Вспомните, лицо у неё всегда такое хищное. И что в ней только мужики находят?! Как они ей позволяют из себя верёвки вить?!»

Такое легко и приятно говорится. Мы так уверены, что разбираемся в людях… Уж что-что, а в людях мы разбираемся! Да и прекрасно! И слава богу! Только я не об этом, я о другом.

Меня никто не знает… Меня никто не знает таким, каким я сам хотел бы, чтобы меня знали. Понимаете?! Это не значит, что все относительно меня ошибаются, нет! Просто никто не знает того, что я сам хотел бы, чтобы про меня знали. Почему? Да очень просто! Я этого сказать не могу. Не могу не потому, что это секрет, а потому, что у меня нет таких слов. Я не знаю, как такое говорить, с чего начать, о чём, какими словами и кому. Кому нужно знать меня таким, каким я сам хочу, чтобы меня знали? Кому? И что я хочу, чтобы обо мне знали?..

Может быть, я хочу, чтобы обо мне знали всё?.. Ну нет! Думаю, что я совсем этого не хочу. Даже уверен, что я не хотел бы, чтобы люди знали то, о чём я реально думаю в той или иной ситуации.

У меня есть один знакомый, он очень тонкий, умный, образованный человек, очень азартный рассказчик и спорщик. Так вот я не хотел бы, чтобы он знал, о чём я реально думаю, когда он произносит какой-нибудь свой эмоциональный и действительно глубокий монолог. Дело в том, что, когда он говорит без перерыва хотя бы полминуты, у него в левом углу рта образуется белая такая пена. А если он говорит больше минуты, то у него на губах возникает этакая слюна, которая от движения губ тянется и рвётся.

И что бы он ни говорил, какую бы чудесную и важную мысль ни высказывал, какие бы глубокие и своевременные цитаты ни цитировал, я, когда он говорит, могу видеть и думать только об этой пене и слюне. Я бы не хотел, чтобы он это знал.

А когда мы общаемся с женщинами… Ведёшь какой-нибудь учтивый и весьма витиеватый, совершенно пристойный разговор… А в голове вдруг такое проскочит. Или глаза вдруг так скользнут, в такие места… В общем, не хотелось бы мне, чтобы то, что у меня там мелькает и думается, стало известно собеседнице… Хотя боюсь, что женщины что-то чу