Туркменский алабай и среднеазиатские овчарки

Игорь Александрович Мелик-Фарамазов

Автор книги – заводчик и эксперт среднеазиатских овчарок, несколько десятилетий работавший с ними в Центральной Азии, содержавший их дома и наблюдавший в естественных рабочих и свободных условиях пастбищ. Эта книга не прикладное и не сугубо кинологическое издание, читается легко и захватывающе, части некоторых глав относятся к гуманитарному и научно-популярному жанру. Специалисты – эксперты и опытные «азиатчики» со стажем – отзываются о книге, как о нужной и полезной, а начинающий любитель получит необходимую информацию по содержанию и воспитанию этих животных

От автора

Есть на свете три “дыры” – Термез, Кушка и Мары!

Эту поговорку советские офицеры распространили по всей территории СССР. Причем узбекский Термез значился у офицеров лучшим из трех городов, Кушка – худшим, а назначение на Кольский полуостров воспринималось как подарок судьбы.

Я родился в конце 50х в жарком и пыльном туркменском городе Мары. Память хранит некоторые моменты раннего детства именно так, как я все воспринимал в то время, в возрасте 4 – 6 лет.

Открытая веранда с глинобитным полом в нашем доме казалась мне очень большой, громадной, я помню, на веранду взбирался с трудом, ее две ступеньки были для меня высоки. Летом босым по земле и песку нужно было передвигаться быстро, чтобы не обжечь ступни, а перебегать асфальтированную дорогу быстрее, максимально быстро. Соседские дети – туркмены поделились своим медицинским опытом: летом ранки и порезы нужно посыпать придорожной пылью. Но это не пыль, это мелкий светло – желтый песок, настолько прожженный солнцем, что я не знаю ни одного случая заражения или гангрены: ультрафиолетовые лучи выжгли все вредное. А возможно препараты из аптечек наших матерей и наказания за самолечение были действенней ультрафиолета …

И собаки. Очень большие, громадные. Но я отлично помню, что никогда не испытывал ни малейшего страха перед ними. Два наших кобеля, Малай и Серый, представлялись мне никчемными, наглыми и грубыми. В возрасте 4 – 6 лет я ощущал себя человеком, а это были в моем понимании всего лишь собаки. Но собаки не считались со мной как с человеком, они не раз спихивали меня с крыльца, бесцеремонно отбирали у меня печенье или бутерброды с маслом. И это делалось ими со спокойной уверенностью. Я отчетливо помню, как часто в раздражении пытался ударить алабая ладошкой по мясистой харе, но никогда мне это не удавалось, ни разу, реакция алабая просто несравнима с реакцией ребенка, и это раздражало меня еще больше. Отняв у меня и съев очередной кусок хлеба с маслом, собаки теряли ко мне всякий интерес. Реваншистские попытки бросить камень в собаку тоже были неудачными: на близком расстоянии ближний из двух псов чуть толкал меня плечом или бедром и я падал, а с дальнего расстояния они уклонялись от камня. Но все это происходило, если во дворе не было моих отца или деда.

Мог ли я тогда знать, что много лет спустя мои собаки так же будут отбирать лакомства у моих детей, предварительно убедившись, что я не вижу грабежа?

В общем, кобелей я не любил, они только раздражали меня, но другое дело Альфа! Я обожал эту собаку и как полагал, Альфа меня очень любила. Просто Альфа, слово “сука” для 4 – 10 летнего ребенка было ругательным. С Альфой я щедро делился печеньем, приворовывал для нее продукты из холодильника, во время разделки мяса на веранде клянчил у мамы или у бабушки кусочек мяса или косточку для нее. Несколько раз я видел, как Альфа рычит и гонит Малая и Серого и те позорно отступают. Я знал, что когда Альфа на крыльце веранды, то кобели не подойдут, Альфа не потерпит конкурентов в искусстве попрошайничества, поэтому то я и считал Альфу символом храбрости и отваги.

Но самое главное – щенки Альфы. Даже дядина мелкокалиберная винтовка не шла с ними ни в какое сравнение.

Затем был переезд нашей семьи в Узбекистан, в Самарканд, и здесь всегда были средне – азиатские овчарки, но с начала нашего переезда и до 1994 года не было такого года, чтобы я не гостил в Мары у своей родни три – пять дней или ме