Капсула бессмертия

Антон Андреевич Бильжо

Когда-то, во времена больших бюджетов, реклама была веселым заповедником со своими абсурдными правилами. В этом мире можно было поймать постмодернистскую волну, заправиться кокаином и катиться до самого берега, лавируя между пожеланиями клиентов. Но прекрасная эпоха прошла, бюджеты стали меньше, а маркетинг окончательно расправился с креативом. В эту скучную пору на сцену и явился он, Герман, толстеющий копирайтер за сорок на грани развода со своей более успешной женой Катрин. Волну уже не поймать, куда ползти по берегу с подорванным здоровьем и финансовыми сложностями, – не известно. До тех самых пор, пока не выясняется, что именно он, Герман Третьяковский, избран новым Пророком тайным орденом тамплиеров. Теперь ему предстоит по-настоящему оторваться от земли и спасти человеческую расу. Но решится ли простой старший копирайтер на подвиг ради бессмертия?

Антон Бильжо

Капсула бессмертия

В оформлении обложки использована иллюстрация:

© Helenaa / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

* * *

«Земля, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, и вследствие этого она сделалась тесной при вашей многочисленности и едва прокармливает тех, кто ее обрабатывает. Отсюда происходит и то, что вы друг друга кусаете и пожираете, ведете войны. Теперь же да прекратится ваша ненависть, смолкнет вражда, стихнут войны и задремлет междоусобие. Идите ко Гробу Святому! <…> Кто здесь горестны и бедны, там будут радостны и богаты!»

    Урбан II, из проповеди, давшей начало Первому крестовому походу.

О Великий Отец, что хочешь Ты, чтобы я сказал этому миру?

Вот уже четвертое десятилетие не могу я ничего сотворить по выданному Тобой брифу.

Да и буквы его только мерещатся мне, похожие на изменчивую лаву, горят, требуют жертвы, но смысла их я не могу понять.

Скрипт, который я дожен написать, как нерожденный ребенок, гнетет меня.

Я не жил, я пытался услышать.

Кто видел меня, понурившего голову, предоставленного своим мыслям?

Я двигался тихо, не отвлекался. Я не знал края в своем смирении. Кому нужна была эта жертва?

Я мечтал не оставлять следов, хотел, чтобы только Ты говорил моим голосом. Я хотел быть великим Анонимом, великим ради Тебя, ибо Ты велик.

Самая жизнь нужна мне была как материал.

Только с этой целью я прибыл сюда.

Я не хотел искажать своим голосом Твой голос.

Я не хотел искажать своим голосом Твой голос.

Я не хотел искажать своим голосом Твой голос.

Почему Ты не ответил мне?

Девять

В понедельник, 25 сентября, в 15.55 старший копирайтер Герман Третьяковский постучал сигарой о край массивной пепельницы и, отхлебнув Jim Beam из тяжелого толстодонного стакана, как полагается, звякнул льдом. Затем он уткнулся спиной в угол из льняных подушек и, крякнув, принял раскованную позу: по-американски закинул ногу на ногу, так что потертый Camper почти коснулся скатерти стола. Он сидел на веранде бара Maxim, пафосного места на крыше торгового центра «Цветной», и дела его были плохи.

Никогда раньше Герман не пил бурбон с сигарой, тем более в обеденное время. На час, отведенный для бизнес-ланча, он ходил этажом ниже, где, как гласил вывешенный в лифте путеводитель, «Фермерский базар» предлагал «истинным гедонистам» «насладиться экологически чистыми продуктами, не жертвуя при этом возможностью открыть для себя новые вкусы».

Это было современное место, где ресторан смешивался с рынком и супермаркетом. В соответствии с трендом «продавай, развлекая, – развлекай, продавая» покупатели могли тут же, на месте, съесть и выпить все, что видели. Герман знал, что «истинные гедонисты» – цитата из брифа, который, скорее всего, был дан копирайтеру, писавшему объявление в лифте. Он как будто видел графу «целевая аудитория»: upper middle class, люди с доходом выше среднего, столичные жители, любители путешествовать, не откладывают деньги, живут сегодняшним днем, охотники до новых впечатлений и тому подобные маркетингово-социологические клише. Обычно, как истинный гедонист, Герман сразу шел к крайней стойке с китайской кухней, где заказывал рис с овощами, коре