Лягушки энергии. Собрание квазимистерий

Игорь Жуков

Если жанр классической средневековой мистерии связан с героями Священного писания, то квазимистерии Игоря Жукова имеют дело с персонажами светскими. Герои мировой истории и литературы находятся в странных взаимодействиях в рамках минипьес, названных автором «лягушками энергии». Наполеон и Павлик Морозов, Борхес и Дон Жуан, Атилла и шекспировская Джульетта кружатся в пестром хороводе и пытаются понять друг друга, разговаривая на языке поэзии. Их речи непонятны, но энергичны. Поэтика Игоря Жукова развивает традицию авангарда начала 20 века и более всего похожа на опыты обэриутов в лице Александра Введенского и футуристические пьесы Велимира Хлебникова. В конце книги приводится так называемый «жаботинский алфавит», что также органично для практики необарокко. Эта яркая игровая книга посвящена сыну поэта – Илье. Кроме культурных отсылок «детскость» письма Игоря Жукова обращает на себя внимание в первую очередь.

Игорь Жуков

Лягушки энергии. Собрание квазимистерий

Бабочка Икс

Федоров и Бонапарт

СКЕЛЕТЫ

Пустое наше дело, все пустое!

Что ни возьми – все вытекло давно.

На дудки мы годимся – первое,

второе —

на домино.

ФЕДОРОВ

Друзья мои!

Отцы и братья!

Мы выкопаем вас

и каждому —

по паре глаз.

Подклеим, мясо нарастим

и всем бессмертие дадим,

вдохнем компрессором или мехами,

восстанете вы с петухами,

и вот неуязвимых нация —

огнеупорность и регенерация —

как души грешные из ада,

Бертран де Борн иль Фарината.

БОНАПАРТ

Я не желаю о бессмертии!

Иначе нет залога

моих победных шествий по Европе в ногу,

когда солдаты валятся от смерти,

и души их хватают черти.

О небессмертии молю я Бога!

Не вспоминай, скелет, о мясе и глазах,

о жидкостях, волокнах, проблесках и вспышках,

держи покрепче свой портфель под мышкой,

из черепа не просыпай табак!

ХОР

Скелет – орган,

скелет – вселенский резонатор:

для звуков колбы, столбики и дыры,

скелет имеет сходство с сыром,

Луною и аэростатом

Вот Бонапарт летит над миром,

а Федоров идет с лопатой.

Джульетта и Алеша Попович (а может, Петрович)

АЛЕША П.

Вчера я стоял на одной ноге

и думал, как всегда, о Боге,

и мысль была столь сильна,

что я стукнулся головой о шкаф.

ДЖУЛЬЕТТА

Я попала во вдовство:

где Ромео? – нет его.

Здравствуй, русский Арамис,

ты сюрприз и я сюрприз.

АЛЕША П.

Индейцы выдергивают перья у птиц.

Оставляют мало.

Вот супружества залог(мок).

ДЖУЛЬЕТТА

Я заморский манускрипт,

имею печать и двоих детей,

я не женщина – цитата,

у меня скелета маловато,

забываю, что у женщин

вечно на одно поменьше.

АЛЕША П.

Когда по улице сверчки высвистывали капли,

я собирал твои глаза с куста,

я их ел – род евхаристии.

Тогда я думал, что Бог – ты.

ДЖУЛЬЕТТА

Ты и в гусли, ты и в лук,

ты известный милый друг,

худо-бедно к худобе

я тоскую по тебе.

АЛЕША П.

Господи, ведь, правда, я не ошибся?

Я смотрел в небо

и видел полет руки над Вавилоном,

я служил 4 года в Порт-Артуре

и выучился считать по-китайски до ста.

Я тозе, позялуй, зенюсь на зенсине.

ДЖУЛЬЕТТА

Ослабла диалектика внутри,

прошу я, будь же осмотри-

телен и превен-

тивен будь, а главное, душевен.

АЛЕША П.

Приди ко мне —

камня на камне мы не оставим от этого города.

Я спалю его, как Нерон, не присягая Мельпомене,

я проглочу хлеб-соль вместе с ключами.

Все уже сдались и наместник – педераст.

ДЖУЛЬЕТТА

Как ты очаровательно белёс!

Принеси мне красных роз,

принеси меня в кровать,

будем прыгать и орать.

Сделаю тебе больно.

АЛЕША П.

Я пересказал одну песню.

Я пересказал другую песню.

Отсутствие тебя – одни сплошные сутки,

расстояние – 200 градусов грусти.

ДЖУЛЬЕТТА

Я сделаю тебе больно

и буду орать от того, что тебе больно,

мы вымажемся в сперме с ног до головы

и вываляемся в сахарном песке!

АЛЕША П.

Ты кто?

ДЖУЛЬЕТТА

Пуста цыганская пещера.

АЛЕША П.

Ты кто?

ДЖУЛЬЕТТА

Я сумчатый медведь.

Я люблю тебя.

АЛЕША П.

Ты тревожна,

ты ничтожна,

Валаамова Ос