Первое слово Съела корова

Гила Лоран

Гила Лоран – поэт, прозаик. Автор книг стихов «Ж» (М.: АРГО) РИСК, 2000; в рамках коллективного проекта с участием Н.Винника, М. Анкудинова, М.Горелика) и «Voila: Антология жанра» (М.: АРГО) РИСК; Тверь: Kolonna, 2004). Публикации в журналах и альманахах: «Вавилон», «Воздух», «Двоеточие», «РЕЦ», «Риск», «Солнечное сплетение», «Text only». Живет в Москве.

Гила Лоран

Первое слово съела корова

Об авторе

Гила Лоран – поэт, прозаик. Автор книг стихов «Ж» (М.: АРГОРИСК, 2000; в рамках коллективного проекта с участием Н. Винника, М. Анкудинова, М. Горелика) и «Voila: Антология жанра» (М.: АРГОРИСК; Тверь: Kolonna, 2004). Публикации в журналах и альманахах: «Вавилон», «Воздух», «Двоеточие», «РЕЦ», «Риск», «Солнечное сплетение», «Text only». Живет в Москве.

Предисловие

Чудо разгерметизации

В книге «Двенадцать ключей мудрости» Василий Валентин советует: «Сооруди три великих крыла для земли – пусть они нудят ее со всею силой так, чтобы она поднялась до небес и даже до небес небес, в высочайшие их области. Потом сожги ее крылья, чтобы земля упала в красное море и утонула в нем. А затем огнем и воздухом высуши эту воду, чтобы снова образовалась земля». Именно так поступает Гила Лоран. В ее поэзии совершается полный цикл уничтожения и созидания – и не только земли, но и всего остального. Для этого порой требуются куда более странные манипуляции, нежели те, которые предписывает обладатель ключей мудрости. Но такой путь – единственно верный.

Когда современные стихотворцы решили обжить здание традиции, оно очень быстро обнаружило свою непригодность для прямолинейного пользования, а затем и вовсе обвалилось под тяжестью многочисленных жильцов. Ныне те, кто не сгинул в этой коммунальной катастрофе или родился после нее, снова учатся ходить по земле и ощупывать предметы, не злоупотребляя при этом инструментами, которые обнаруживаются в развалинах рухнувшего жилища. В результате выясняется, что масло масляное, а мишка плюшевый, но и только – для более впечатляющих открытий все же необходимо какое-то снаряжение; попытка же его раздобыть приводит на развалины. Чтобы выйти из порочного круга, нужно аннигилировать и предметы, и инструменты, а затем создать их снова, но так, чтобы масло уже не было масляным. А сделать это можно, только уничтожив и возродив самого себя.

Поэтический субъект Лоран как раз и возник в результате смертельной операции такого рода. «Наш современник», «обеспокоенный интеллектуал», «человек дигитальной эпохи», да и вообще «человек» подвергся хладнокровному закланию. Вместо него явилось невиданное многоликое существо с невероятно сложной духовной анатомией, при необходимости умеющее превращаться и в нашего современника, ив человека дигитальной эпохи. Существо это живет сразу во всех временах – для него нет хронологической пропасти между советскими буднями двадцатипятилетней давности, библейской древностью и средними веками. Каждую из соответствующих реальностей, включающих в себя свой фольклор и свои коллективные фантомы, оно переживает одинаково интенсивно, и именно такому существу под силу изменить предметы – хотя бы путем наложения этих реальностей друг на друга. Но, в отличие от многочисленных «поэтов культуры», Лоран не растворяется в ней и не попадает от нее в зависимость, а, напротив, подчиняет ее своей авторской воле. Цитаты и аллюзии нужны здесь для того, чтобы выразить собственную сущность и рассказать собственный сюжет, который гораздо важнее, чем выдумки литераторов и свидетельства историков. Новое существо снабжено таинственным органом, позволяющим выносить оккультные приговоры всему происходящему и смеяться по-настоящему страшным смехом. Виртуозная работа с дискурсами и стилями, сама по себе поэзии не делающая, здесь служит подспорьем при создании босхианской мистерии – иногда, правда, ехидно сжимаемой до кукольно-камерных масштабов. Сюрреализм Лоран с его смещенной телесностью и карнавализацией абстракций – парадоксальный путь к катарсису. Лоран – артист: даже спуск в адские бездны не мешает ей играть и перевоплоща