Предисловие

Стихи пишут многие художники. Если вглядеться в самые дальние глубины истории, тому найдется масса примеров. Очевидно, литературная и изобразительная ветви человеческой деятельности растут из одного корня – желания и способности к самовыражению. Это в первую очередь приходит в голову, когда знакомишься со стихами Анны Ильиной. Читателя привлекает то цветное пятно:

…на стекло лобовое машины прилип

лист осины рубиновый – богодарение —

то росчерк тушью:

…иероглиф лапы птичьей

вдруг озадачит графикой своей… Стихи не требуют иллюстраций – они сами себе иллюстрации:

Весною раннею убоги

странноприимные леса:

на сиротливые дороги

упали в лужи небеса.

И кому, как не художнику, знать, что мир наделен множеством красок и оттенков (а пресловутый черный квадрат – попросту черная дыра), и без теней не был бы так ярок свет?

…Живешь – слава Богу

прими же за честь

привычку стенать в безучастное небо

в надежде на новое лучшее.

Здесь

всегда не хватает то зрелищ, то хлеба.

…Виновны и в этом,

виновны и в том,

со всем человечеством и персонально,

ребята, давайте писать о другом,

и если получится – не о печальном.

Анна Ильина (официально Анна Васильевна Куренева) – театральный художник. Ее основное место работы – Центр детского творчества г. Краснотурьинска, но, наверное, ни одна сцена этого небольшого городка на севере Свердловской области не обошлась без знакомства с ее декорациями. Здесь, в Краснотурьинске, Анна прожила почти всю сознательную жизнь и считает себя «уралкой», хотя родилась в поселке под Куйбышевом (теперь Самарой).

Много рассказывать о себе Анна не любит, считая, что в ее биографии нет ничего интересного – училась, работала, вышла замуж, родила сына, вместе со страной пережила «…махровый застой, перестроечный бум непростой…» Сейчас радуется внукам, своей неизменной любви – природе, друзьям, пути которых постоянно пересекаются в ее мастерской над закулисьем… Работает. Пишет стихи.

    Александр Рудт, член Союза писателей России,

    Ольга Исаченко

* * *

«…пока живи, пока есть еще «пока».

(С. Кирсанов)

Еще зовут восторженная даль,

бездонная свобода небосвода,

и станет важной каждая деталь

не скоро – за мгновенье до ухода.

Ну, а пока извечное «пока»

в уверенности мартовских капелей,

и легкие витают облака

над праздною беспечностью качелей.

Полжизни до ненастья, а потом?

Что нам готовит время для обоих?

А облака чрез окна входят в дом,

рисунком застывая на обоях,

ложатся, как граница, как межа

меж сном и тем внезапным пробужденьем,

когда поймет прозревшая душа

загадку жизни: смерти и рожденья.

Из цикла «Времена души»

«Октябрь прошел – и ахнуть не успела…»

Октябрь прошел – и ахнуть не успела.

И, спутница нагрянувших тревог,

в мой город птица-вьюга залетела,

чтоб стать хозяйкой улиц и стихов.

А я все жду: когда и что случится,

и каждый день стою настороже,

я подружилась с белой вьюгой-птицей

и ощущаю холод на душе.

Она ж поет мне песню, что забыта

и ожиданья сводит на зеро

и в форточку, что ею же разбита,

забрасывает снежное перо.

«Всевластье ожидания зимы…»

Всевластье ожидания зимы

осадной и не связанной с утратой,

когда родятся млечные дымы

те, что в родне с отравой сизоватой

отечества костров. Листва горит

по городам, чадит ботва по весям,

архангелы трубят, народ хандрит,

и у меня ни басен и ни песен.

Я под наркозом Брамса с неких пор

и вовсе не желаю просыпаться,

хотя еще возможен разговор

с тобою, чтобы как-то оправдаться

за нежность. Ты – не ты и я – не я,

не те безумцы гулкого начала

грозы. И в дезинфекции дождя

последнего, не музыка звучала,

так: треск, и шорохи, и в душу на заре

заглядывая, в ней хочу прибраться,

моя любовь осталась в октябре

ненужною средь хилых декораций

сумбурной пьесы.

Все. Молчу… молчу…

Свечу гасить, пожалуйста, не нужно,

пускай горит, пока не захочу

уйти

и дверью хлопнуть малодушно.

Не согрела меня и минула

та любовь, отыгравшая роль.

Вспоминаю, как сердце кольнула

незнакомая ранее боль,

или