О событиях фестиваля и книги

«Мороз и солнце, день чудесный!..»

Мороз и солнце, день чудесный!

То был наш фестиваль совместный!

Воспоминания о нем нам греют душу,

Быть может… Вы хотели бы послушать?

Полгода визуальным занимаясь,

Мы в монодрамах понемногу разбирались.

Нашлось средь нас одиннадцать смелейших[1 - После фестиваля число смелейших увеличилось до тринадцати. (Прим. ред.)],

Кто выполнил задание труднейшее.

И каждый самых честных правил

В субботу дома не сидя,

Заботы бренные оставил!

И лучше выдумать нельзя.

Субботний день, часу в шестом,

Пришли мы на Лесную,

Дабы увидеть здесь потом

Компанию большую.

Собрался зал господ и дам,

Стремящихся к искусству,

Мудры они не по годам,

И развиты в них чувства:

Во всем им хочется

Дойти до самой сути

В перипетийных поисках,

В сюжетной смуте…

Яркий свет настольной лампы

На эмалевой стене…

Словно растворилась рампа

В звонко-звучной тишине.

Шепот, робкое дыханье,

Звонкий смех, переживанья!

Смыслом вечер был нагружен —

Катарсис уже не нужен!

Заканчивая свой рассказ,

Хотим поведать сей же час —

Нас песнями своими подбодрил

Знаменитый Стасов Михаил.

    Алина Уланова

    Ольга Емец

Измыслить себя в слове

«Как в зеркале» можно было бы назвать результатом семестровой работы семинара «Визуальное в литературе». По сути это было самостоятельное мероприятие в форме так называемого вечера, а заявленная заранее «визуальная» тема не была обязательным стандартом для написания пьес.

В пьесах – вечное и витающее сегодня в информационном пространстве, сиюминутное; индивидуальное и общечеловеческое. Отметим настоящую языковую полифонию, звучавшую со сцены: преподаватели, спивающаяся интеллигенция, иностранцы, писатели, рабочие, пользователи интернет-форумов…

Понравился вольный формат – форма презентации строго не очерчена – читка, читка «с лампочкой» (наглядно показано, как для обычного бытового предмета можно найти множество вариантов сценического применения), и полноценное представление. Только время ограничивает авторов.

Понравилось, что использовалось пространство и предметы сцены. Кое-что весьма живо могло бы смотреться на экране. Смелее использовать возможности своего голоса и дикции и возможности медиааппаратуры, вот чего бы хотелось пожелать авторам.

Напоследок стоит сказать, что происходившее явно имело некоторый психотерапевтический характер. Театр не дает ответов, не решает проблем. Кому-то за его пределами – от того, что группа людей пришла поиграть в перевоплощения, в не-себя – не предоставят готовой правды. Но можно измыслить себя в слове, сказаться в нем, чтобы избавиться, а вместе с тем, волей-неволей, поделиться со слушателем.

    Николай Конько

Мнение зрителя-дилетанта

Я думала, авторы будут выходить по очереди и читать свои пьесы. Так это, строго говоря, и было. Так, да не так. Я думала, они будут читать, а они проживали. Проигрывали. Это было похоже одновременно и на театр – пьесы всё-таки, и авторы сами собой превращались в актёров, и на мастер-класс по игровой импровизации, на котором я как-то была – играли они всё-таки не по задумке режиссёра (читай – чужого человека), а по своей собственной. Себя играли, даже если не о себе написали. Ибо таково уж есть творчество – что бы мы ни писали, хоть диплом, пишем-то всё равно о себе.

Впечатление осталось сильное. Больше даже не от содержания пьес – об этом чуть позже, а от того, какие они умные, тонкие и артистичные, и как они не боятся так искренне выразить себя. Боятся, наверное, и стесняются, но мне, человеку совершенно постороннему для них, это не было заметно. Это было потрясающе. Прекрасно.

Среди 11 пьес у меня появились любимые. «Ретроспекция», чудесно сыгранная на контрасте между двумя авторами-актрисами, причём контраст этот был поддержан и тембром голоса, и манерой говорить, и одеждой… «Гегельянство хуже пьянства», такая драматичная в кажущейся простоте и так пронзительно исполненная. И «Совершенный вид», такой наполненный и густой, что я, кажется, даже дышать порой забывала, чтобы не упустить ни полслова.

Спасибо все