Ни минуты покоя

Марина С. Серова

Телохранитель Евгения Охотникова

Скромная домработница крупного бизнесмена найдена с перерезанным горлом, а вскоре неизвестный начинает угрожать его дочери неким компроматом, требуя выкупить кассету. Девушка нанимает профессионального телохранителя Женю Охотникову сопровождать ее на встречу с шантажистом. При передаче денег преступник открывает огонь из автомата….

Марина Серова

Ни минуты покоя

Глава 1

К мягкому топоту моих кроссовок по тщательно выметенной аллее всякий раз примешивался посторонний звук, когда я, делая очередной круг, пробегала мимо пожилой дамы, неторопливо трусившей в том же направлении. В очередной раз поравнявшись с ней, я прислушалась и едва смогла подавить в себе приступ смех, так и рвавшегося наружу.

– Весна, весна, пора любви! – вот что, оказывается, мурлыкала себе под нос старушка. Что ж, как поется в песне, «и старый пень в апрельский день березкой снова стать мечтает…». Впрочем, зачем столь брутально? Дамы ее возраста в любви способны на многое. Об этом свидетельствовало хотя бы последнее дело, которое мне пришлось расследовать…

Холодный утренний ветер трепал седые кудряшки пожилой леди, а старенький тренировочный костюм указывал на то, что веселая старушка принадлежит к той же когорте, что и я, – к славному племени утренних бегунов.

Городской парк около семи утра – довольно пустынное место, хотя, что уж скрывать, нарваться на неприятности можно в любое время суток. Да и не только на аллеях парка. И если я точно знала, что смогу за себя постоять, то старушка человеком отважным была, видимо, по жизни. Продолжая напевать, она поравнялась со мной, одарила доверчивой улыбкой и скрылась за кустами боковой аллеи.

Сделав обычные пять кругов по парку, я продолжила пробежку уже в сторону дома, думая о том, до чего приятно с утра пораньше встретить что-нибудь эдакое – вроде старушки, поющей о любви, – получаешь заряд положительных эмоций на целый день.

Я начала делать утренние пробежки еще ранней осенью, для поддержания хорошей формы, без которой моя работа просто немыслима. Всю зиму я ловила на себе взгляды спешащих на работу прохожих – то завистливые (вот, может же человек себе позволить, или, как вариант – себя заставить), а то изумленные. Некоторые господа иной раз даже пальцем у виска крутили мне вслед. Если учесть, что этим ноябрем в Поволжье стояли рекордные холода, а на мне был тонкий костюм, прохожих понять было можно.

Интересно получается: внутренние резервы организма есть у всех, но работают только у тех, кто об этом знает. И вот толпа на остановке дрожит, кутаясь в меха и толстый драп, а я бегу себе мимо и вырабатываю энергию, как небольшая АЭС. Если бы не более важные дела, впору бы пожалеть сограждан и заняться просветительством…

А дел действительно было много. Я приехала в этот волжский город несколько лет назад и первое время зарабатывала на жизнь переводами, добрым словом поминая закрытое учебное заведение, куда попала лишь благодаря влиянию и связям моего отца, генерала Охотникова, и которое покинула, буквально хлопнув дверью.

До сих пор мне иногда снятся извилистые коридоры «ворошиловского института», где из детей высокопоставленных военных, причем детей исключительно женского пола, готовили переводчиков и референтов для работы в органах безопасности, штабах и посольствах.

Начиная с третьего курса, параллельно с учебой, я проходила специальную подготовку в отряде «Сигма». Помимо психотренинга, рукопашного боя, вождения всего, что движется, и стрельбы из всего, что стреляет, нас учили еще многим полезным вещам. Но я покинула «Сигму» без малейшего сожаления после одного неудачного штурма, где мы потеряли двоих товарищей только из-за того, что «наверху» шла борьба честолюбий и приказы поминутно менялись, как декорации передвижного театра…

Я просто не хотела отдавать жизнь за политические амбиции малосимпатичных мне людей. Потому так и не научилась выполнять дурацкие приказы.

Выходит, плохой из тебя солдат вышел, Женя Охотникова? Или наоборот – у хорошего солдата оказались плохие командир