Киллер и Килиманджаро

Сергей Лысенко

История киллера Валерия Дурманова, который родился не в то время и не в том месте. Ментовский Харьков в посткризисной Украине – где-то между Европой и Россией. Посреди Слобожанщины – «Килиманджаро», гора, которая транслирует… Повесть в стиле нуар с элементами постмодернизма, которая должна понравиться как читателям-эстетам, так и любителям остросюжетной прозы.

Киллер и Килиманджаро

Сергей Лысенко

© Сергей Лысенко, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

1. Не плачь по мне, Украина

Как Иона в чреве кита, как Ийон в брюхе курдля[1 - С. Лем, «Звездные дневники Ийона Тихого» («Путешествие четырнадцатое»). Курдль – зверь гигантских размеров с крепким панцирем, непробиваемым даже метеоритами. При охоте на курдлей охотник позволяет проглотить себя и устанавливает внутри животного бомбу с часовым механизмом.], так и ты – в траке.

Куда? На «Килиманджаро».

Дорогой длинною, словно по портупее, перекинутой через голое плечо русской саванны. Куда ни глянь – бесхозные пырейные поля, и только на горизонте вальсируют недорубленные дубы и клены, отпрыски сталинской лесополосы. Всё вырождается и мельчает: деревья на обочине похожи на кусты, а коровы – на коз.

Пейзаж уныл и однообразен. Мощи совхозов. Деревни на смертном одре. И ни одной души, ни одной березы. Жизнь теплится лишь внутри жестянок, которые выкатываются из пыли и тумана – «фольциков», «хюндайчиков» и «субариков».

Грузовик «вольво» несется навстречу этим малышам. Ревет, как Абаддон, сотрясает землю, разрывает тучи. Шестьсот шестьдесят шесть лошадиных сил, подвластные двум всадникам Апокалипсиса.

Водила сурово гнет баранку. Серые угольки сухо тлеют на дне глазниц. Моржовые усы стекают по щекам. Его зовут Фёдрыч, кодовая кличка Мейер – в честь немецкого кругосветчика, покорителя Килиманджаро.

– Конспирация, батенька, конспирация… – объясняет он. – Как переход Ленина через Финский залив, только лед понадежнее. Не кепка вождя, а настоящая шапка-колчаковка. Бэнимэ?

Мейера трудно понять.

– Гору не видно, но она есть. Закрой глаза, окрой рот. Представь ледовую ушанку, нацепи её. Теперь чуешь? На макушке ледник Фуртвенглера. Одно ухо холодит Дригальский-Пенгальский, а в другое свистит пастор Ребман.

Ты ежишься от этих названий.

– Этот пастор открыл гору и обратил местных вадаримба в истинную веру. А Мейер и Пурчеллер первыми попробовали снег наверху.

Что еще за Пурчеллер?

– Ты – Пурчеллер, – смеется Мейер. – Альпинист-скалолаз, мой спутник, луна моей жизни…

Ты смотришься в зеркало заднего вида. Стрижка а-ля мальчик-паинька и шарфик, завязанный как байроновский галстук. Забудь об отстреленном ухе. Ты сейчас не Ван Гог. И уж тем более – не Дурманов.

– Проводники называют этот маршрут Марангу, – говорит Майер. – Он простой как «кока-кола». Но мы не ищем легких путей.

И вы съезжаете с трассы в районе Русской Лозовой[2 - Русская Лозовая – село Дергачевского района Харьковской области.]. Немного вниз – на Черкасскую Лозовую[3 - Черкасская Лозовая – село Дергачевского района Харьковской области.]. Запутываете следы в районе сельского Крещатика и бульвара Тараса Шевченко[4 - Улицы в селе Черкасская Лозовая.]. И наконец – сквозь западную брешь, по Почтовой улице[5 - Дорога в райцентр – город Дергачи.]…

На крутом подъеме грузовик как будто трансформируется в девятиметрового робота о двух ногах. Правой, левой – напрямик, через бодяк и осот, заросли маслины и терновника.

А вот и лунное плато, откуда белопанельная Алексеевка[6 - Алексеевка – жилмассив на северо-западе Харькова. Самый перспективный район города.] выглядит россыпью рафинадных кубиков. Вы устанавливаете американский флаг. С какой радости американский? Шофер не отвечает. Он высасывает дым из сигареты и дает по газам, насвистывая «милого Августина».

– О, ду либер Мейер, Мейер, Мейер… Далеко еще?

Уже почти приехали… Тпру! То есть хальт[7 - Halt (нем.) – стой, стоп, остановка, привал, стоянка.]! Вылезай… Штурмовой приют – Хижина дяди Вовы.

Что-то не похоже на приют. Ни хижин, ни спален, ни столовых. Сплошные камни, плиты. Руины захвачены белошеими вор