В остальное время

Сергей Штерн

«В одном из писем Артюр Рембо говорит о том, что его задача – вернуть в мир «золотой век», где в противовес «новому времени» с его ложью, притворством и бюрократией, любой жест, движение, мысль становятся искренней и правдивой поэзией. Сергей Штерн, чью третью книгу вы собираетесь сейчас прочесть, вольно или невольно, полемизирует с enfant terrible романтизма на принципиальном уровне. Штерн не возвращает «золотой век» и поэзию в существующую реальность. Напротив, – порой восторженно, порой отстраненно, порой иронично, а порой и до боли цинично, но всегда – точно, и внешне не делая над собой никаких усилий, автор находит поэзию там, где Рембо даже не стал бы ее искать. И эта стратегия видится не менее грандиозной, хотя и не такой помпезной. А значит – более человечной».

Константин Дмитриенко

Сергей Штерн

В остальное время

© Сергей Штерн, тексты, фотография на обложке, 2018

© ИП Штерн С. В., 2018

* * *

Автор хочет сказать спасибо Вере Павловой, Марии Чершинцевой и Михаилу Штерну, без которых эта книга никогда бы не вышла, а также Шаши Мартыновой и Косте Дмитриенко – за выдачу лицензии на стихотворчество.

Часть I

Дождевая вода

«Поймал ее…»

Поймал ее на

слове, на обещании, ее обещания

подобны очищенным

яблокам, и сладко

знать наверняка, что не сдержит, ее

ложь подобна

клавишам

рояля, настройщик которого,

устав от звонков,

дерет

двойную цену. Об эту ложь она

умудрилась

разбить

пальцы в кровь, ее кровь холодна,

как спинка ящерицы,

облюбовавшей

перекладину под крышей номера

в отеле на Карибах.

Я надеваю очки

и смазываю ее пальцы обезболивающим,

удивляясь, какие они маленькие.

«Чтоб замутить…»

Чтоб замутить

с ней, мне даже не пришлось

подняться с дивана,

чтоб расстаться

с ней, от меня потребовались

все навыки

лицедейства.

Правду говорят – вход копейка,

а выход рубль, но

разве не

смешно, что в отношениях

ломать оказывается

в разы сложнее,

чем строить? Видимо, строим на

века, сами об этом не зная.

«Мужчины…»

Мужчины

избавляются от своих жестокостей,

женщины жестокости

свои хранят.

Я пытался каждую из своих насмешек

над тобой

забыть, а ты

помнить старалась до единого все

свои обманы. Дочки

уяснили давно,

что папа – это не тот, с кем живет

мама, а тот, с кем

она живет –

не папа. Бультерьер избавился от

сомнений, дочек хозяевами

назначив, ковер же,

купленный нами в Иране, был счастлив,

что его оставили на даче.

«Проснулся, но не встал еще…»

Проснулся, но не встал еще,

шебуршил ногами, потягивался, щурился, и

этого не было никогда.

Ты оделась уже, поцеловала меня

ледяными губами, убежала на работу, и

этого не было никогда.

Кофе или нет? Кофе с яичницей? Или просто

взяться за вчерашнее, в бутылке еще есть немного, и

этого не было никогда.

Мороз за окном. Зачем вообще выходить?

Казалось лучше остаться, я остался и курил, и

этого не было никогда.

В послевкусии весь фокус. Только с тобой

мог обниматься я даже когда ты уходила, и

этого не было никогда.

Какой смысл выбирать из того, что было? И кто

подобного выбора жаждет? Другое дело, думать

о том, чего не было никогда.

Так много времени. Все завалено временем.

Январское солнце пляшет в пустой квартире, и

этого никогда, никогда, никогда не было…

«Двадцать лет…»

Двадцать лет

назад я влюбился в женщину

с фамилией из

одного слога,

запретил друзьям шутить по ее поводу,

и даже

подружился

с бессонницей, а год назад я разлюбил

женщину с мягкими

волосами и

особенным, жутко серьезным взглядом,

и друзья

не шутят

по ее поводу, хотя меня бы это не задело,

а мои

отношения

с бессонницей теперь вконец испорчены.

Возможно, разницы нет

между

давним прошлым и недавним прошлым,

возможно, женщина эта

одна и та же,

а разница только в чертах моего лица,

в квартирах,

в сотне

купленных и выброшенных рубашек.

А больше – ни в чем.

Разлука

И вот она…

Персиковое дерево

цветет. Плоды и ветви.

…уезжает с новой рок-группой…

Перс