Святая кровь

Зинаида Николаевна Гиппиус

«До поднятия занавеса слышен далекий и редкий звон колокола. Лесная глушь. Гладкое, плоское, светлое озеро, не очень большое. У правого берега, поросшего камышом, поляна, дальше начинается темный лес. На небе, довольно низко, но освещая тусклым, немного красноватым светом озеро и поляну, стоит ущербный месяц. Рой русалок, бледных, мутных, голых, держась за руки, кругом движется по поляне, очень медленно. Напев их тоже медленный, ровный, но не печальный. Он заглушает колокол, который звонит все время, но когда русалки умолкают на несколько мгновений – он гораздо слышнее. Не все русалки пляшут: иные, постарше, сидят у берега, опустив ноги в воду, другие пробираются между камышами…»

Зинаида Гиппиус

Святая кровь

Картина первая

(До поднятия занавеса слышен далекий и редкий звон колокола. Лесная глушь. Гладкое, плоское, светлое озеро, не очень большое. У правого берега, поросшего камышом, поляна, дальше начинается темный лес. На небе, довольно низко, но освещая тусклым, немного красноватым светом озеро и поляну, стоит ущербный месяц. Рой русалок, бледных, мутных, голых, держась за руки, кругом движется по поляне, очень медленно. Напев их тоже медленный, ровный, но не печальный. Он заглушает колокол, который звонит все время, но когда русалки умолкают на несколько мгновений – он гораздо слышнее. Не все русалки пляшут: иные, постарше, сидят у берега, опустив ноги в воду, другие пробираются между камышами. У края поляны, около самого леса, под большим деревом, сидит старая, довольно толстая русалка и деловито и медленно расчесывает волосы. Рядом с нею русалка совсем молоденькая, почти ребенок. Она сидит неподвижно, охватив тонкими руками голые колени, смотрит на поляну, не отрывая взора, и все время точно прислушивается. Час очень поздний. Но тонкий месяц не закатывается, а подымается. По воде стелется, как живой, туман.)

Старая русалка(вздыхая). Запутаешь, запутаешь волосы-то в омуте, потом и не расчешешь. (Помолчав, к молоденькой.) А ты чего сидишь, не пляшешь? Поди, порезвись с другими.

(Русалочка молчит и смотрит на поляну, не двигаясь.)

Старая русалка(равнодушно). Опять закостенела! И что это за ребенок! Ее и месяц точно не греет.

(Продолжает расчесывать волосы. Слышно тихое и медленное, в такт мерным, скользящим движениям, пение русалок.)

Русалки.

Мы белые дочери

озера светлого,

от чистоты и прохлады мы родились.

Пена, и тина, и травы нас нежат,

легкий, пустой камыш ласкает;

зимой подо льдом, как под теплым стеклом,

мы спим, и нам снится лето.

Все благо: и жизнь! и явь! и сон!

(Пение прерывается, движение круга на мгновенье безмолвно, неускоренное и незамедленное. Колокол слышнее.)

Мы солнца смертельно-горячего

не знаем, не видели;

но мы знаем его отражения,

мы тихую знаем луну.

Влажная, кроткая, милая, чистая,

ночью серебряной вся золотистая,

она – как русалка – добрая…

Все благо: и жизнь! и мы! и луна!

(Опять движение круга безмолвно несколько мгновений. Звучит колокол.)

У берега, меж камышами,

скользит и тает бледный туман.

Мы ведаем: лето сменится зимою,

зима – весною много раз,

и час наступит сокровенный,

как все часы – благословенный,

когда мы в белый туман растаем,

и белый туман растает.

И новые будут русалки,

и будет луна им светить, –

и так же с туманом они растают.

Все благо: и жизнь! и мы! и свет!

и смерть!

Старая русалка(приглаживая гребнем тщательно расчесанные редкие волосы). Что ж, так и не пойдешь песни играть? Иди. А то месяц нынче поздний. Рассветать начнет.

Русалочка(не отводя взора). Не хочется мне, тетушка. Песня такая скучная.

Старая русалка(недовольно). Ну вот, скучная! Хорошая песня. Каких же тебе еще?

Русалочка. Я вот что хотела тебя спросить, тетушка: говорится в наших песнях, что живем мы, на луну смотрим, а потом в туман растаем, и как будто русалки не было. Отчего это?

Старая русалка. Чего отчего? Час для каждой приходит, ну и таем. У нас век легкий, долгий: и по триста лет живем, и по четы