П. Н. Дурново

Влас Михайлович Дорошевич

«П. Н. Дурново и В. К. Плеве кончили один и тот же университет.

И тот и другой прошли департамент полиции.

Кто сделает хорошую характеристику г. Дурново, – напишет отличный некролог Плеве. И чтоб иметь биографию г. Дурново, надо взять добросовестный некролог фон Плеве…»

Влас Дорошевич

П. Н. Дурново

Да, Флоридор есть Селестен!

А Селестен есть Флоридор.[1 - «Мадемуазель Нитуш».]

П. Н. Дурново и В. К. Плеве кончили один и тот же университет.

И тот и другой прошли департамент полиции.

Кто сделает хорошую характеристику г. Дурново, – напишет отличный некролог Плеве. И чтоб иметь биографию г. Дурново, надо взять добросовестный некролог фон Плеве.

Это два рубля, вычеканенные на одном и том же монетном дворе.

Едва севши на обрызганное кровью кресло министра внутренних дел, Плеве пригласил к себе корреспондента парижской газеты «Matin»[2 - фр. Le Matin – «Утро».] и через него объявил всей Европе:

– Эпидемия убийств высших сановников зависела у нас от недостатка полиции. Теперь состав полиции будет увеличен. Покойный Сипягин был последним. Больше в России не случится ни одного политического убийства.

Так говорил человек, которому самому суждено было погибнуть от руки политического убийцы.

Если в тот страшный миг, когда Сазонов, на глазах Плеве, подбегал к карете с поднятой бомбой, – в голове фон Плеве успела пронестись хоть одна мысль, – эта мысль, наверное, была:

– Чего смотрит полиция?

И если душа человека, оставляя эту юдоль печали, могла бы судить, – душа фон Плеве и в эту минуту обвинила бы, говоря полицейским же языком, в происшествии не страшную политику, озлобляющую умы и сердца, не политику, вкладывающую бомбы в те руки, которые охотнее держали бы мирное перо, не террор, вызывающий террор, – а только того беднягу охранника-велосипедиста, который налетел на Сазонова слишком поздно.

– Плохо ездит на велосипеде, – оттого всё и случилось.

Должен был вовремя налететь.

Тащить и не пускать.

Полицейский может видеть истинные причины…

В Полтаве вспыхнули беспорядки.

Заехав в Троице-Сергиеву лавру, словно он был Димитрий Донской и ехал воевать против татар, а не русских же людей…

Лавра не дала ему только Пересвета и Осляби.

У Плеве был князь Оболенский.

Заехав в Троице-Сергиеву лавру, фон Плеве проехал в Полтаву и, посетив поля битв, вот какое вынес убежденье.

Его собственные слова:

– В Полтавской губернии аграрные беспорядки? Ничего нет удивительного. Явление естественное.

«Арифметически неизбежное».

– В Полтавской губернии столько же душ населения, сколько десятин земли. По десятине приходится надушу. При нашей обработке земли десятины только-только хватит «душе», чтобы не умереть с голоду. А в Полтавской губернии находятся самые крупные частные поместья. Сочтите же, поскольку остаётся на душу населения!

Следовательно, что же?

Нужно выселить избыток населения в какие-нибудь местности, подходящие по климату, по земле, к привычной «полтавщине».

Например, на свободные земли на Кавказе?

Надо войти в соглашение с крупными частными владельцами, не продадут ли они, через крестьянский банк, на человечных условиях, избытки своей земли нуждающемуся в ней оставшемуся населению? Выяснить им, что это необходимо в интересах их же безопасности?

Нет.

Так, приблизительно, показалось бы всякому.

Но фон Плеве – бывший директор департамента полиции.

Следовательно…

– Следовательно, необходимо создать институт деревенской полиции, чтоб она следила за агитаторами!

Это естественно и это логично.

Отрицать всемогущество полиции для полицейского – самоубийство.

Полицейский может даже видеть, что он ошибается.

Но…

Фон Плеве, заявлявший, что с увеличением полиции:

– Больше в России не будет ни одного политического убийства.

Потом меланхолически говорил:

– Я знаю день, в который меня убьют. Это будет в один из четвергов. В четверг я выезжаю для доклада.

И… И Сазонов не мог ошибиться, в которую из карет бросить бомбу.

Ехало несколько карет.

Ему оставалось т