Дунай
Василий Васильевич Верещагин
«…Отряд Скобелева-отца состоял из полка донцов и полка кубанцев в одной бригаде, полка владикавказцев и осетин с ингушами в другой. Первою бригадою командовал полковник Тутолмин, неглупый, добрый человек, большой говорун; второю – полковник Вульферт, Георгиевский кавалер за Ташкент, куда он первый вступил при штурме. Насколько Т. любил говорить речи, настолько В. любил молчать…»
Василий Верещагин
Дунай
1877[1 - Дунай. 1877. – Верещагин хлопотал о причислении к главному штабу русских войск на Балканах с 1876 г. В 1877 г. он отправился на Дунай, по которому в это время проходила линия фронта. На берегу Дуная в г. Журжеве находилась дивизия Д. И. Скобелева.]
Добрый генерал Галл представил меня гг. Непокойчицкому, Левицкому и др., а также, к большому моему удивлению, молодому генералу Скобелеву[2 - …молодой генерал Скобелев – М. Д. Скобелев.]. «Я знал в Туркестане Скобелева[3 - «Я знал в Туркестане Скобелева». – Верещагин участвовал в Туркестанской кампании, где и познакомился с М. Д. Скобелевым.]», – говорю ему. «Это я и есть!» – «Вы! Может ли быть, как вы постарели; мы ведь старые знакомые». Скобелев порядочно изменился, возмужал, принял генеральскую осанку и отчасти генеральскую речь, которую, впрочем, скоро переменил в разговоре со мною на искренний дружеский тон.
Он только что приехал. Над его двумя Георгиевскими крестами, полученными в Туркестане, посмеивались и говорили, что «он еще должен заслужить их». Я хорошо помню, что эта последняя фраза понравилась и повторялась, так же как и высказанная одним молодцом уверенность, что «этому мальчишке нельзя доверить и роты солдат».
Узнавши, что я пойду вперед вместе с отцом его, М. Д. просил ему передать о скором своем приезде, – он был назначен начальником штаба к отцу своему, Дмитрию Ивановичу Скобелеву, командовавшему передовою казачьею дивизиею.
* * *
Отряд Скобелева-отца состоял из полка донцов и полка кубанцев в одной бригаде, полка владикавказцев и осетин с ингушами в другой. Первою бригадою командовал полковник Тутолмин, неглупый, добрый человек, большой говорун; второю – полковник Вульферт, Георгиевский кавалер за Ташкент, куда он первый вступил при штурме. Насколько Т. любил говорить речи, настолько В. любил молчать.
Полковыми командирами были: у донцов Денис Орлов, живой и симпатичный, хороший товарищ; у кубанцев Кухаренко, сын известного на Кавказе генерала, сам имевший вид бравого кавказца, оказавшийся впоследствии болезненным. Владикавказцами командовал полковник Левис, полурусский, полушвед, толстый, красный, добродушный и бравый, словом, претипичный воин. Полковой командир ингушей и осетин – русский фигурою и фамилиею, кажется, Панкратьев.
Я помещался обыкновенно в хате со стариком Скобелевым. У него была таратайка и пара лошадей, на которой мы выезжали утром по выступлении войск. Догнавши отряд, Скобелев надевал огромную форменную папаху, садился на лошадь, объезжал полки, здоровался с офицерами и казаками и затем опять садился в таратайку, причем папаха отправлялась под сиденье, а на смену ее вытаскивалась красная конвойная фуражка. Д. И. командовал несколько лет тому назад конвоем его величества и носил конвойную форму. Когда мы подъезжали к деревням, он не забывал откидывать борты пальто и открывать свою нарядную черкеску, обшитую широкими серебряными галунами. Румыны везде дивовались на статного, характерного генерала. Я помню, что во время осмотра казаков главнокомандующим в Галаце Скобелев-отец поразил меня своею фигурою: красивый, с большими голубыми глазами, окладистою рыжею бородою, он сидел на маленьком казацком коне, к которому казался приросшим.
* * *
Дорогою мы обыкновенно или рассказывали что-либо друг другу, или Д. И. рассуждал с кучером Мишкою о худо подкованной пристяжной, о ненадежной вожже или шине у колеса и т. п.; чаще же всего спорил с ним, бранился, угрожал отправить его домой, а с переходом через границу даже и выпороть, так как «законы теперь уже другие», но угрозы эти так и оставались угрозами, что кучер Мишка очень хорошо знал. После, когд