На палубе

Алексей Николаевич Будищев

«Человек с бледным лицом и резкими, порывистыми движениями говорил мне на тихой палубе парохода, в теплом мраке летней ночи, у берегов Кавказа.

Я внимательно слушал его, а он говорил, резко жестикулируя…»

Алексей Будищев

На палубе

Человек с бледным лицом и резкими, порывистыми движениями говорил мне на тихой палубе парохода, в теплом мраке летней ночи, у берегов Кавказа.

Я внимательно слушал его, а он говорил, резко жестикулируя.

– Здесь, на земле, на этой планете, все нелепость, случайность и кавардак. При чем наша воля, наши желания? Разве жизнь не вертит нами и нашею волей по своему произволу, как водоворот вешнего оврага вертит беспомощной соломинкой? Часто ли наши намерения оправдываются? Как мы хотим жить, и как мы живем, несмотря на всю искренность этих наших желаний? Но вы хотите примера? Извольте! Я вам буду говорить о себе.

Я всегда мечтал самым искренним образом жить тихо и смирно, не обижая моих ближних слишком грубо, а между тем посмотрите, в какую нелепую кашу толкнула меня судьба, несмотря на все мои благие намерения. Посмотрите, как ужасно устроили мою жизнь самые неожиданные случайности.

Сейчас я изложу вам все.

Я убил на поединке моего искренно любимого мною друга, человека нежной души и голубиной кротости, и убил за то, что сам же был кругом виноват перед ним жестоко. Убил, не имея ни малейшего желания убивать. Я – великолепный стрелок – не был хозяином моего выстрела, когда того захотела случайность. А между тем, повторяю, я кругом был виноват перед моим бедным другом. Я полюбил его жену.

Вы хотите знать, как произошло это? Как я мог полюбить ту женщину? Как смел? Как, как! Да разве же можно рассказать об этом словами? Разве же любовь не тайна для всех нас? Что мы знаем о ней?

Встретил, увидел, не хотел любить, и все-таки полюбил!

Что тут еще можно добавить? Почему свет светел, а мрак темен? Как и почему зарождается в сердце страсть? Разве кто-нибудь сумеет ответить нам на это? Почему лепестки вот того цветка фиолетового цвета, а этого – огненно-красны, как пламя? Не на одной ли почве выросли они? Не одну ли влагу пили их корни? И разве же химический состав семечек, из которых они вылупились, не одинаков до тождества? Что же мы знаем о всем этом в таком случае?

Я ее полюбил; полюбил, – вот и все! Впрочем, буду придерживаться в моем рассказе хотя какого-нибудь порядка.

Моего друга я не видел перед тем около двух лет, ибо я бесцельно скитался все это время, спасаясь от тоски и скуки. Но когда я вновь вернулся, наконец, в мое захолустное поместье, в наше дикое родовое гнездо, я неожиданно встретился с ним на другой же день в окрестностях усадьбы, так как мы были самыми близкими соседями. И я и он горячо обрадовались этой встрече, и мой друг сообщил мне, что он даже успел жениться за это время нашей продолжительной разлуки. Его лицо все словно светилось, когда он передавал мне о том и, видимо, он был бесконечно счастлив своим первым счастьем. А я хмуро размышлял:

«Женился? Зачем? К чему? Какая женщина оценит твою голубиную кротость?»

«Какая женщина», точно я сам ценил кротость друга.

Боже мой, зачем все так ужасно спутано в человеческом сердце!