Детоубийство

Влас Михайлович Дорошевич

«– Страшно! За человека страшно! Что делают присяжные заседатели? – снова раздаются вопли и завывания.

Суд присяжных снова под судом и следствием.

Преступник-рецидивист, он снова совершил тягчайшее из преступлений: оправдал виновного…»

Влас Дорошевич

Детоубийство

– Страшно! За человека страшно! Что делают присяжные заседатели? – снова раздаются вопли и завывания.

Суд присяжных снова под судом и следствием.

Преступник-рецидивист, он снова совершил тягчайшее из преступлений: оправдал виновного.

– И кого оправдал!.. Мать-изверг… Задушила собственного ребёнка… С любовником жить захотела!.. Гулять, веселиться!.. Распутница!.. Ребёнку засунула пробку в горло!.. Спокойно гуляла, когда ребёнок у неё на руках задыхался… И оправдали!.. Не страшно?..

Оставим эти вопли и эти завывания и посмотрим, как дело происходило в действительности, что выяснилось на суде перед оправдавшими «мать-изверга» присяжными.

16 лет Мария Татаринова была выдана в деревне замуж, и 17 лет муж привёз её в Петербург.

Муж Татариновой человек «непостоянный», «неосновательный», «можно сказать, ветер», по показаниям односельчан.

Он лентяй, к тому же выпивает и нигде не уживается на местах. Нанимается в извозчики, служит в младших дворниках, ходит подёнщиком, но по большей части «находится без места» и живёт на счёт своей жены.

Марья работает на табачной фабрике Лаферм и получает 40 к. в день. В воскресенье и праздники работы нет, в общем она зарабатывает в месяц 10 рублей.

Она нанимает в кухне «угол» и платит за него 2 руб. в месяц. На остальные восемь она содержит себя и мужа.

Так длится 2 года.

Всё это время Марья живёт на одной и той же квартире, где её держат, как жилицу «тихого и скромного поведения». Марья, по удостоверению квартирной хозяйки, «никуда не отлучалась по вечерам и даже в праздники».

Семнадцати, потом восемнадцатилетняя женщина работает, не покладая рук, бьётся, перебивается, содержа на восемь рублей себя и лентяя мужа.

Эта жизнь впроголодь, наконец, надоедает мужу. Он объявляет, что желает ехать искать счастья в другое место. Желает ехать один. И денег на дорогу просит у той же жены.

Без мужа, «одному рту», на 8 рублей всё же будет легче прожить. Марья продаёт и закладывает всё, что у неё было, – тряпьё и самовар, единственное имущество, и даёт мужу 17 рублей. Муж прощается и уходит.

Теперь у неё ничего нет, но зато она хоть одна.

Как вдруг через несколько дней муж возвращается.

– Не уехал?

– Остался.

– Где семнадцать рублей?

– Пропил.

Последнее, что было, ушло. Теперь она нищая. И для чего? Чтоб муж всё пропил!

Марья заплакала. Вероятно, горько.

В эту минуту отчаяния, к восемнадцатилетней миловидной женщине и обратился с утешением «сосед» Гомиловский.

– Что вам так страдать и мучиться? Вы бы лучше со мной сошлись. Я вас любить буду. Будете жить припеваючи!

Гомиловский «мастеровой человек», квартирмейстер в отставке, 34 лет, служит машинистом на электрической станции, получает «отличное жалованье» – 45 рублей в месяц и среди «угловых жильцов» аристократ и особа: снимает целую комнату и платит за неё 8 рублей в месяц.

Он человек молодой, холостой:

– Мне поэтому всё можно!

Он желает пользоваться жизнью, но «денег чтобы при этом не тратить».

Сошедшаяся с ним Марья продолжает как «недостойная его» жить в своём угле, платя 2 рубля за месяц, и только на ночь, когда Гомиловский дома, свободен от службы и расположен, он допускает Марью в свою «горницу».

Как состоятельный и богатейший среди окружающих, Гомиловский пользуется почётом и кредитом: он забирает в лавочке «на книжку» и из «снисхождения» позволяет Марье пользоваться книжкой, при чём за всё, ею забранное, Марья должна платить сама своими 8 рублями.

Она продолжает работать на фабрике по 40 копеек в день.