Дело о подкупе министра Луи-Филиппа

Федор Ильич Булгаков

«Последние годы так называемой июльской монархии во Франции, т. е. правления буржуазного короля Луи-Филиппа Орлеанского, омрачены были процессом, который во многом аналогичен с пресловутым Панамским делом. Положение вещей тогда (в половине 40-х гг.) было таково, что министерские депутаты в парламенте подозревались в продажности совершенно также, как теперь 104 депутата третьей республики…»

Ф. И. Булгаков

Дело о подкупе министра Луи-Филиппа

1

Последние годы так называемой июльской монархии во Франции, т. е. правления буржуазного короля Луи-Филиппа Орлеанского, омрачены были процессом, который во многом аналогичен с пресловутым Панамским делом. Положение вещей тогда (в половине 40-х гг.) было таково, что министерские депутаты в парламенте подозревались в продажности совершенно также, как теперь 104 депутата третьей республики. Народ утратил к ним всякое доверие. За то депутаты оппозиции, с Ламартином и Ледрю-Роленом во главе, пользовались большой популярностью. Юмористические журналы, особливо «Charivari», осмеивали правительство на все лады. Производились покушения на Луи-Филиппа. Король заперся в Тюльери, а когда в годовщину июльской революции, предоставившей ему престол, он показался на балконе перед собравшейся толпой, то раздались два пистолетных выстрела. Денежная аристократия становилась все более дерзкой и назойливой. Иезуитам оказывалось покровительство. Выборы в палату депутатов явились точно насмешкой, ибо они производились не нацией, но незначительной частью её из богачей. В прессе подвизались против правительства Жирарден, Арман Мараст, Арого, Лафитт, Дюпон, Ларош-Жоклэн, Беррейер, Ламартин, Ламенэ, Корменэнь. Все эти публицисты старались возбудить ненависть и презрение в руководящим государственным деятелям. Правда, Гизо, знаменитый историк, бывший первым министром в последние годы июльского королевства, заявлял, что оскорбления этих писателей никогда не достигнут высоты его презрения. Но это была только фраза.

На самом деле продажность и взяточничество властей и членов парламента свидетельствовали, до какой степени глубоко проникла развращенность в сферу правительства и палат, созданных при буржуазном королевстве. Жирарден в своей «Presse» явился бесцеремонным выразителем ужаса и отвращения, охвативших все слои общества. Его вздумали преследовать за это судебным порядком, и в палате внесено было предложение о возбуждении такого преследования. Жирарден воспользовался этим, чтоб направить против людей власти целый поток подобных же обвинений, с какими выступили депутат Делагэ и его единомышленники против членов парламента третьей республики в Панамском деле. Оппозиция потребовала следствия, но большинство палаты приняло формулу перехода к очередным делам с выражением доверия министрам.

Таким образом к концу 40-х гг. Франция представляла собой зрелище государственного организма, снедаемого грязными пороками. Демон «Деньги» искушал всякую совесть и запятнал честь. Один из даровитейших, самых шумных и самых бессовестных журналистов оппозиции, Эмиль де-Жирарден оказался продавшимся министерству. Пуля, которой он сразил своего коллегу Армана Барреля из «National», явилась как бы символом новейшего развития французской журналистики. Арман Баррель был одним из честнейших, благороднейших и даровитейших представителей печати. Это – рыцарь без страха и упрека французской журналистики. И он пал от руки того, которого можно считать родоначальником системы подкупа, водворившейся в большей части французской прессы, от руки того, которому покойный Эмиль Ожье во образе Вернулье в «Effrontеs» поставил памятник позора. Традиционная продажность французской печати есть также культурный цветок июльской монархии. Продажность царила тогда всюду, широко разветвленная система подкупов отравляла правящих и управляемых. Буржуазия и навербованные из неё власти и законодатели заразились жаждой безразборчивой в средствах наживы. Вся эта гнилость системы раскрылась с полной очевидностью в процессе Теста-Кюбьера.

2

Это было в 1847 г. Общественное мнение, нашпигованное оппозиц