Река

Я – река!

Широкая, полноводная.

Мои берега там, где начинается молчание.

Мои воды – слова.

Передаваемые из уст в уста, из строчки в строчку,

они вливаются в меня тоненькими струйками или бурлящими ручьями

с театральных подмостков,

с экранов мониторов, планшетов, мобильных телефонов,

с улиц и площадей,

с дружеских вечеринок,

с полей брани…

Сказанное в тиши, эхом отражается в моих глубинах.

Слова наполненные ненавистью, вожделением, скверные слова —

черные мазутные пятна,

расползающиеся по моей поверхности и губящие все живое.

Слова любви, признательности, прощения, благодарности —

возвращают мне первозданную чистоту.

Я до краев наполнена вашими мыслями, эмоциями, чувствами,

желаниями, привязанностями, болью, радостью…

Вы черпаете мои воды ладонями,

припадаете к ним устами,

окунаетесь в их глубину,

отражаетесь во мне…

Чем чище мои воды, тем чище и прекраснее вы,

Ваши потомки…

Ваше и мое будущее на кончиках ваших языков,

на подушечках пальцев, держащих перо…

Я – река…

Я ваша родная речь.

Из подслушанного

Как мама наказывала

Трехлетняя девочка, увлекаемая за руку отцом, кричит на выходе из городского парка:

– Папа, я писать хочу!

Мужчина, не оборачиваясь:

– Только что спрашивал – не хотела, а сейчас хочешь? Терпи теперь до дома.

Заметно прихрамывая на одну ногу, он прибавляет шаг.

Она семенит сзади:

– Я сильно хочу.

Отец увеличивает скорость.

Девочка вырывает свою руку и останавливается.

Мужчина наклоняет лицо к дочери:

– Ну, что еще?

– Ничего. Мама наказывала, чтобы я тебе не позволяла с больной ножкой бегать, а ты бежишь.

– Так ты же писать хочешь!

– Не буду хотеть. Подожди… Вот, сейчас.

Под сандалиями девочки появляется маленькая лужица. Она вздыхает и, поднимая глаза к отцу, говорит:

– Теперь не надо спешить, пойдем тихо, как мама наказывала.

Любовь за пончики

Соседка угостила пятилетнего малыша пончиками и, наблюдая, как тот с аппетитом глотает третий пончик подряд, поинтересовалась:

– Любишь пончики?

– Очень!

Игриво:

– А меня?

– И вас.

Минуту спустя, серьезно и задумчиво:

– А за что ты меня любишь?

– За пончики!

О вере и безверии

Миша, шесть лет, хвастается перед младшим братом:

– Я арифметику знаю, а ты нет…

– Знаю! – обиженно возражает тот.

– А скажи, сколько будет – к трем прибавить два?

– Не скажу!

– Значит, не знаешь! Не знаешь, не знаешь…. Ха-ха-ха…

– Знаю, но тебе не скажу!

– Почему? Ну, почему?

– Потому, что ты ничему не веришь.

Первая обида

– Кристиночка, ты почему плачешь?

– Меня Мишка назвал мадму-за-зелью-ю-ю-ю…

О чуткости

– Дашенька, да ты никак в Саньку влюбилась?

– А что, заметно?

– Битый час возле его окон крутишься – как не заметить.

Чем этот шалопай тебя привлек?

– Он такой чуткий, – не то, что другие!

– Это Санька-то?

– Я себе косичку сделала как у Дженнифер Моррисон – никто не заметил, а он два раза подбегал и дергал.

– Так больно ж?

– До слез. Я даже стукнула его кулаком… Но приятно.

Из подслушанного в библиотеке

1

– Помогите мне найти Карлоса.

– ???

– Ну, как его?

– Кастанеду?

– Нет.

– Руис Сафона?

– Другого.

– Хуан Карлоса?

– Да нет же!

– Может, вы Карла с Карлосом путаете? Карл Линей? Карл Великий?

– Вы сами меня запутали. Который из них живет на крыше?

– Карл Маркс! – неожиданно для всех (да, пожалуй, и для себя), возвысив голос, отвечает библиотекарь.

2

– У вас «Война и мир» в сокращении есть?

– ???

– Ну так, чтобы страничек на десять – и все ясно.

– Что «все»?

– Ну, кто с кем, когда и где – без лирики, только суть.

– Суть и сокрыта в лирике. Сюжет – всего лишь каркас.

– Тогда мне каркас без сути. Хочу парня эрудицией сразить, чтоб зауважал.

3

Библиотекарь в читальном зале подходит к одному из столов и шепчет сидящей за ним девочке:

– Машенька, пожалуйста, не читай так громко – ты мешаешь читать другим.

– А я негромко не умею, – также шепотом отвечает Машенька.

– Тогда читай про себя. Договорились?

– Договорились – про себя даже интереснее.

– Ну и умница!

Библиотекарь на цыпочках отходит от стола.

Машенька громким шепотом ок