На троне Великого деда. Жизнь и смерть Петра III
Грегор Самаров
История в романах
Под псевдонимом Грегора (Георга, Георгия) Самарова немецкий писатель Иоганн Фердинанд Мартин Оскар Мединг (1829–1903) публиковал исторические романы, пользовавшиеся в Европе и в России в XIX – начале XX века большим успехом. Будучи по службе приближенным прусского короля, он имел возможность близко ознакомиться с дипломатическим и административным миром Европы, благодаря чему и создал циклы произведений, посвященных истории европейских и Российского государств. В настоящем издании представлен роман «На троне Великого деда», повествующий о времени правления российского императора Петра III (1728–1762). Своим творчеством писатель положил начало «интимному роману» коронованных особ. Но, в отличие от позднейших эпигонских творений, его романы вторгаются в частную жизнь государей не ради любопытства, а чтобы рассмотреть механизм власти. По этим канонам и написан предлагаемый роман, содержащий нетрадиционную оценку личности Петра III, Екатерины II, семейства графов Орловых.
На троне Великого деда
Жизнь и смерть Петра III
I
На голштинском побережье Балтийского моря, к северу от Нейштадта, лежало дворянское поместье Нейкирхен. Красивый барский дом, окруженный старинным парком из высоких буков и лип, сверкал белизной из-за дюн. По склонам небольшой возвышенности, на четверть версты от дома, раскинулось богатое селение того же названия с церковью, остроконечная шиферная башня которой возвышалась над деревьями парка.
Было начало октября 1761 года; ясный осенний день склонялся к концу. Воздух еще насыщен теплым дыханием лета, но желтая и коричневатая окраска листвы и красновато-желтый свет заката указывали, что природа готовится к зимней спячке и ее ласковая улыбка не что иное, как прощальный привет. Солнце опустилось, последние лучи еще золотили макушки высоких буков и церковную башню; ряд окон наверху в барском доме горел, как бы залитый огнями. Зеркальная поверхность моря была спокойна и неподвижна; на краю горизонта собирались темные облака, а позади них сбоку едва виднелся восходящий серп луны. Несколько лодочек проскользнуло вдоль берега; огромные стаи ворон рыскали на берегу, отыскивая раковины, выбрасываемые легким прибоем.
По узкой тропинке через дюны, поросшие низким кустарником и морской травой, спускалась к морю девушка. Судя по ее стройной фигурке, с мягкими гибкими движениями, тонкому личику, слегка загорелому от морского ветра, она была почти еще дитя, с едва пробуждающеюся прелестью женственности. Но, видимо, и в ее юной жизни уже собирались тучи: большие голубые глаза выражали грустную покорность судьбе, вокруг свеженького рта лежала печать скорби и озабоченности. На волнистых, белокурых, ненапудренных волосах была надета серая фетровая шляпа, украшенная одним только бантом из темно-синей ленты; на плечи был накинут большой шерстяной вязаный платок. Медленными шагами направлялась она к морю. Рядом с небольшим всхолмием дюны стояла простенькая скамейка, едва скрытая ивовыми кустами. Девушка присела на эту скамейку, взор ее скользил по зеркальной поверхности моря, по пестрым кронам деревьев, мирному селенью и величественному барскому дому.
Красота этой осенней картины, залитой лучами заходящего солнца, казалось, на минуту увлекла девушку; ее сердце забилось сильнее, личико озарилось, но сейчас же головка опустилась, взор снова омрачился и на ресницах заблестели слезы. Чудная девушка была сама весна, но в ее глазах отражалась осень.
Но недолго она сидела одиноко, погруженная в свои мысли – на краю берега показался всадник, несшийся со стороны барского дома. Девушка увидела его еще издалека, и чуть заметный румянец покрыл ее лицо; первым порывом было поднять руки и послать ему привет, но быстрым движением она прижала их к сердцу, и губы болезненно сжались.
Всадник также, должно быть, узнал девушку; он пришпорил лошадь – и она понеслась быстрым галопом по берегу у самой воды, срывая копытами брызги пены с подкатывающихся волн.
Молодой человек этот, на красивой чистокровной лошади, был сын барона Бломштедта, владельца именья Ней