«Катюши» – «Сталинские орга?ны»
Артем Владимирович Драбкин
Война. Я помню. Проект Артема Драбкина
14 июля 1941 г. в 15 ч. 15 мин. железнодорожную станцию Орша накрыл огненный вал, от которого заполыхали практически все немецкие эшелоны, находившиеся на станции. Так о себе впервые заявило новое грозное оружие – реактивная система залпового огня, которую советские бойцы ласково называли «Катюша», а немцы с ненавистью – «Сталинский орга?н».
За время войны советские войска получили более 11 000 установок РСЗО разных модификаций. Из первой экспериментальной батареи капитана Флерова, которая в 1941 г. обстреляла Оршу, к 1945 г. выросло 570 дивизионов «гвардейских минометов», которые, являясь резервом Ставки Верховного Главнокомандования, воевали на всех фронтах Великой Отечественной.
Новая книга проекта «Я помню» (http://iremember.ru) – это рассказ тех, кто воевал на этих грозных машинах.
Артем Драбкин
«Катюши» – «Сталинские орга?ны»
© ООО «Яуза-пресс», 2018
Пивник Ефим Борисович
Я родился в 1924 году в Борисполе, под Киевом. В школе увлекался авиацией. В 1940 году закончил школу планеристов при Осоавиахиме, получил справку об окончании и о том, что имею 30 самостоятельных полетов. В Борисполе был грунтовый военный аэродром, стояла десантная бригада. 20 июня 1941 года мы окончили десятилетку, выпускной вечер был назначен на воскресенье, 22 июня. Так он и не состоялся.
Как для вас началась война?
Сразу после начала войны мы побежали в военкомат, но наш год еще не призывали. Ребят 23-го года, с которыми я учился, взяли и отправили в Омское училище. А из нашего возраста формировали отряды и посылали на восток, в эвакуацию.
Между тем в городе создавался истребительный отряд, куда я и записался. Основная задача – ловить диверсантов. Машин не было, оружия тоже, можно сказать. Выдали учебные осоавиахимовские винтовки с просверленными патронниками, но был штык.
Сразу получили задание. Перед войной на Бориспольском аэродроме начали делать бетонное покрытие. На стройке работали заключенные. В первый же день войны немцы бомбили Киев, и наш аэродром тоже. Заключенные разбежались. Мы вместе с красноармейцами ловили их. Мы ни одного не поймали, а солдаты ловили. Я потом видел их, сидят в кузове грузовика, злые, надменные. Так началась для меня война.
Истребительный отряд бездействовал, и я решил пойти работать в авиаремонтную мастерскую № 14 при аэродроме. Проработал слесарем месяц. Немцы жали. Бомбили Борисполь. Мастерскую эвакуировали в Миргород. Там, в районе гоголевской деревни Сорочинцы, тоже был недостроенный военный аэродром и производственные помещения. Работали как военные, так и вольнонаемные, вроде меня. Прилетали летчики, плакали:
– Где бомбили?
– Под Белой Церковью.
– И как?
– Немец не дает подняться в воздух.
Через некоторое время ко мне приехала мать с двумя младшими братьями Григорием 1927-го и Петром 1938 года рождения. Жили в Сорочинцах, у людей. Отец остался дома и погиб. В августе мастерская снова эвакуировалась дальше на восток. Начальник сказал, что не имеет права брать с собой мою семью, но, поскольку я не военнообязанный, может уволить меня, выдать документ, чтобы я сам эвакуировал их. Эвакуация проходила спокойно, никакой паники не было. Мы купили билет и ехали в пассажирском вагоне. Прибыли в Воронежскую область, станция Талое. Здесь нас разобрали по колхозам. Как раз началась уборочная. Я работал на току, Григорий возил зерно на волах. В октябре я решил, что прежде, чем идти в армию, нужно пристроить семью куда-нибудь на восток. Эвакуационные документы у нас были в Воронежскую область, поэтому решили добираться своим ходом. Поезда шли переполненные, но в конце концов нам удалось доехать до Свердловска.
Семья. Верхний ряд: братья Петр, Григорий. Нижний ряд: мама Феня Борисовна, Ефим.
Устроился работать на Среднеуральский механический завод слесарем. На заводе, как потом выяснилось, мы делали головную часть снарядов для «катюш». Гришу в ремесленное училище не приняли по возрасту, но он устроился учеником т