Маленький Фишкин. Быль-небылица

Илья Коган

Эту фантастическую повесть я придумал для самого себя. А потом подумал: может, и другим будет интересно посмотреть в волшебный телескоп на далекое-далекое военное детство маленького человечка, чьи выдумки помогали пережить не очень-то доброе время…

Маленький Фишкин

Быль-небылица

Илья Коган

Редактор Елена Полякова

© Илья Коган, 2018

ISBN 978-5-4485-9750-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Это было давно и неправда.

– Ум-па-па… ум-па-па… ум-па-па…

Я старательно изображал оркестр. А Сюня крутил ручку шарманки. На самом деле это был обыкновенный деревянный ящик, который мы обклеили обложками журнала «Нива». Их много валялось под крыльцом у соседки, тети Марты. А вместо ручки Сюня приспособил большущий кривой гвоздь. Ну и еще он придумал подставку под ящик. Ненормальный, ненормальный, а голова у него работала.

– Ум-па-па… ум-па…

Пришлось остановить «музыку»: по площади загрохотал трамвай. Со ступенек посыпался народ. И, надо же, прямо в нашу сторону вывалились мои одноклассники. Алешка Сумароков и Сашка Атлантов. Их здесь только и не хватало.

– Ну! – повернулся ко мне Сюня, когда дребезжание трамвая стихло.

– Ум-па-па… ум-па-па… ум-па-па… – «заиграл» я, прячась за Сюнину спину.

– Громче! – приказал он.

– УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. – заорала «шарманка». А Сюня запел:

– Купите, койфт же, койфт же папиросн

Трукене фун регн нит фаргосн…

Этой песне нас научил Соломон. Он говорил, что она из Одессы. А мама говорила, что все одесские песни – сплошная бульварщина. А что это значит, не объясняла.

– Граждане, купите папиросы!

Подходи, пехота и матросы….

Подходите, не жалейте,

Сироту меня согрейте,

Посмотрите – ноги мои босы…

– Вы что, с ума сошли?

Алешка таращил на меня глаза. А Сашка, – вот добрая душа, – сразу встал рядом со мной.

– УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. – орала теперь «шарманка» в два голоса. А Сюня пел:

– Мой папаша под Херсоном жизнь свою отдал,

Мамочку из автомата немец расстрелял,

А сестра моя в неволе.

Погибает в чистом поле.

Так своё я детство потерял.

– Смотри, Зин! – услышал я из небольшой толпы. – Первый раз вижу евреев-попрошаек!

– И-и, милая, война и не такое с людями делает!

Алешка аж приплясывал вокруг нас от злости.

– Слышали, что говорят! А если в школе узнают? Не видать тебе тогда красного галстука! И нам заодно!.. Пошли, Саш!

Но Сашка упрямо распевал со мной:

– УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!.. УМ-ПА-ПА!..

И жалостливый Сюнин голос растекался по площади:

– Граждане, я ничего не вижу

Милостынью вас я не обижу.

Подходите, не робейте,

Сироту, меня согрейте,

Посмотрите – ноги мои босы.

А что? Мелочь сыпалась в Сюнину кепку. Слушать было приятно. Одному Алексею это не нравилось. Подумаешь фон-барон какой! Знал бы он, для чего нам нужны деньги!

– А для чего? – словно услышал мои мысли Сашка. – Для чего вы деньги-то собираете?

– Ум-па-па…

Я остановился перевести дыхание.

– Сейчас допоем, я тебе такую вещь покажу!

Но Алексей тянул друга за рукав.

– Да брось ты Фишкино вранье слушать! Парад-алле же начинается!

– Какой такой «алле»? – не понял я.

Алешка свысока смотрел на меня. Хотя мы были почти одного роста.

– Темнота! Ты что, афиш не читаешь? Цирк же приехал!

Да знал я, знал! И про афиши, и про цирк, и про знаменитого дрессировщика Гурова! И про цирковой парад слышал! И нечего этому умнику Алешке с каким-то там «алле» выставляться!

А «алле» уже было здесь.

Вот это да! Я такого никогда не видел! Прямо по площади Ленина неслись вприпрыжку веселые акробаты. Они крутились колесом, играли в чехарду, подбрасывали друг друга. Ну прямо выше крыш! А за ними бежали жонглеры, и над их головами летали шары и тарелки. И ни одна не разбилась!

Мы с Сюней скоренько-скоренько оттащили нашу шарманку в сторонку. И во время. Потому что по площади уже плыли мохнатые верблюды. Цокали копытами, мотали головами. И клоун с красным носом к