СОН ОЛИГАРХА

К чему бежать,

спешить, потеть —

Ведь тут, как ни крути,

Всего нам просто не успеть

На жизненном пути.

Наметить цель, ее достичь

И выполнить сполна!

И кто-то должен похвалить:

Господь иль Сатана…

СОН

Бодрствуя мы идем сквозь сон

сами как призраки ушедших времен

    Франц Кафка

Он слышал шаги. Шаги были глухими и равномерными. Потом появился новый звук. Он не сразу определил что это. Потом понял – это дыхание. Дыхание тоже было равномерным. Почти сразу пришло осознание, что это его шаги и его дыхание. Но был еще один звук примешавшийся к двум первым Он был знаком ему с раннего детства— тиканье ходиков..

В подсознании возникло ощущение – появился свет. И он не ошибся, свет был едва различим, и шел ему навстречу.

Он не любил неясности – неизвестность всегда порождает страх. Машинально отметил: свет всегда идет сверху, а значит, он идет вверх. Склон не крутой, так как дыхание его было ровным, а шаги размерены. Теперь надо определить, куда он идет и зачем?

Но свет был совсем слабым, и как он не пытался разглядеть что-нибудь – ничего не было видно.

Может остановиться и осмотреться?

Нет, остановиться он не мог, тон шагам и дыханию создавало неумолимое тиканье – это время, а его остановить нельзя.

Оставалось одно – оглянуться. Посмотреть откуда он идет, возможно, тогда можно будет определить куда? Он посмотрел назад и вздрогнул, увидев там шевелящуюся массу. Это было похоже на то, что он однажды видел в детстве – огромных личинок навозных мух шевелящихся в жиже общественного туалета.

И тут эти шевелящиеся светлые овалы стали приобретать черты человеческих лиц, страшных и искаженных. Подобные он видел на картинах Франциско Гойя.

К нам, к нам… Время пришло… Ф. Гойя (фрагмент картины)

Лица приближались, появились протянутые руки. Рты раскрывались, что-то беззвучно прося и умоляя. Кто они? Некоторые уже приобретали определенные черты и вдруг:

– Венька?!

Его возглас изменил картину и вот уже лица расплывается и заменяется безразличными масками анонима. Но ему показалось, что до этого он успел прочесть по их губам:

– К нам, к нам…

– Время пришло…

– Дальше уже ничего…

Он почувствовал леденящую струйку, пробежавшую меж лопаток. Захотелось броситься бежать без оглядки от этой наплывающей массы с открытыми ртами и тянущимися руками. Но он ничего не мог сделать – ходики размерено отмеряли темп его шагов. И он испытал то самое чувство, которое он уже однажды испытал – беспомощность.

И в этот момент чуть впереди огненный меч опустился с небес, разрубив склон по которому он шел. Впереди образовалась пропасть. Он вскрикнул и проснулся.

Первое, что увидел Вячеслав – настороженный вопросительный взгляд жены. Он сделал ей успокаивающий жест рукой, как бы говоря – все в порядке. Огляделся. Попасть из жуткой темноты и холода в теплый и яркий мир было приятно и радостно.

– Как с того света вернулся – подумал он, но тут же отогнал эту мысль.

Солнце стояло в зените, ветерок обдувал загорелое тело, капитан как по заказу включил любимый блюз. Но еще долго чувствовался холод между лопатками.

– Чертовщина какая-то, – подумал Вячеслав, – третий раз одно и то же. Хотя нет, в предыдущие два раза пропасти вроде не было…

Он закрыл глаза и попытался восстановить в памяти детали жуткого сна. Вспомнил рекомендацию, что прочел в соннике по поводу таких снов:

– Кошмарный сон говорит о том, что вы находитесь во власти каких-то страхов и тревог.

– Пересильте себя и постарайтесь вспомнить свой кошмар во всех подробностях, переживите его еще раз в своем воображении.

– Повернитесь лицом к своему страху, к тем чудовищам, которые пугают вас во сне.

– Постарайтесь понять, чего они от вас хотят, на какие проблемы указывают. Так вы лишите их силы.

Нет, он не хотел вспоминать подробности, особенно страшное и перекошенное лицо своего бывшего друга Веньки. Он не хотел даже думать о том, что какой-то знак свыше.

На палубе

– Папа, папа, – услышал он голос поднявшегося на палубу сына, – а давай акулу поймаем!

– Зачем она тебе, ты же все равно ее есть не будешь. А потом она тварь полезная – дохлятиной лакомится