Желтый альбом

Листок на ветру,

Микроб бытия, труха,

В снегу, и зелень весны.

Сталкер 2011 – Письмо инженера

«Здравствуй моя милая Мияги. Я очень волнуюсь за тебя и за наших малышей. Как вы там? Все у вас хорошо? У нас здесь нет никакой информации. Не работают телефоны, сотовая связь, интернет. Есть только радио, но там ничего не говорят. Я очень за вас волнуюсь. Когда начались толчки, мы все сделали по инструкции. Остановили реакторы, отключили все агрегаты, запустили системы охлаждения. Как это ни странно, но землетрясение нам не нанесло сильного ущерба. Так лишь кое-где потрескались стены и повылетали стекла. А потом пришла волна…

Ты помнишь, те гигантские волнорезы? Предназначенные для защиты станции. Мы гуляли возле них прошлым летом. Такие огромные бетонные штуки со стороны океана. Ты еще удивлялась их высоте. Та вот, волна прошла через них и даже не заметила. Эта волна повредила системы охлаждения станции. Генераторы, насосы, кабеля. И наши реакторы остались сами по себе. Выключить мы их выключили, но без охлаждения это все будет бессмысленно. Что и случилось. Поначалу, после всех этих событий, мы покинули станцию. Когда все затихло, мы вернулись и попытались заняться приведением станции в порядок. Но как мы обнаружили, реакторы продолжают опасно разогреваться. Системы охлаждения, как таковые, оказались нерабочими. Мы пытались сделать что либо, но все попытки были безуспешны.

Позавчера второй реактор взорвался. Взорвался водород, скопившийся в корпусе реактора. В результате незавершенной реакции распада, вода в реакторе превратилась в пар, потом водород отделился от кислорода и взорвался. Происходит что-то страшное. Картина очень похожа на русский Чернобыль 1985 года. Такая же разрушенная станция, такой же разверзнутый реактор. Я помню те старые газеты и их заголовки двадцатипятилетней давности: «Эти варвары взорвали свою станцию», «Рыжеволосым нельзя давать такие технологии…», – и многие другие статьи. Тогда кое-кто смеялся над русскими.

Мы всегда гордились нашим технологическим превосходством, и не сомневались в своей технологической мощи. А сейчас по радио я слушал интервью американского конструктора. Этот конструктор признавался, что проект станции был со многими техническими недостатками и упущениями, но политики закрыли на это глаза. И вот теперь мы расплачиваемся за это. Не знаю, может, виноваты конструкторы, может политики. Может мы. Но произошло то, что произошло. И теперь мы никак не можем закрыть взорванные реакторы. Я очень за вас переживаю, но вырваться отсюда просто невозможно. Нас, то эвакуируют со станции, то опять направляют на работы, в защитных костюмах. Уровень радиации растет с каждым днем. Нормы облучения нам повысили в несколько раз, колют специальными лекарствами. Каждый из нас может находиться в активной зоне не более получаса.

Среди моих коллег ходят слухи о секретном совещании правительства и технических консультантов. Там речь шла о формировании специального отряда из квалифицированных техников и инженеров, для работ в зоне АЭС. По ликвидации последствий аварии. Я бы тоже смог вступить в отряд, но сегодня утром у меня горлом пошла кровь. Это письмо я пишу на борту специального госпитального вертолета. Меня отправляют далеко на юг. Говорят, там есть военный госпиталь, с лучшими специалистами по лучевым заболеваниям и последствиям радиоактивного облучения. Надеюсь немного отлежаться, и встать на ноги. Очень хочу встретиться. Я без вас так соскучился. Я люблю тебя, моя маленькая Мика…

*** Прости меня милая, мне так стыдно за все происходящее. Мы все здесь виноваты, в своей самоуспокоенности, своей самоуверенности. Черная тень накрыла мою родную землю. ***

Мы сделаем все возможное и не возможное, очистим нашу Родину от этой заразы…

P.S. Это письмо, так и не дошло до адресата. Маленький городок на побережье, родина инженера, был разрушен сильнейшими толчками, практически полностью. А потом остатки были смыты гигантской волной. Эвакуироваться успело несколько десятков человек. Через два дня при разборке завалов, отряд итальянских спасателей откопал двух женщин и ребенка. А еще чере