Седьмой принцип

Геннадий Владимирович Тарасов

Наши там (Центрполиграф)

Иногда жизненные обстоятельства затягиваются на шее морским узлом. Герой романа Вениамин Лисицын, простой реставратор мебели, не стал им поддаваться, напротив, решил идти вперед и, чего бы это ему ни стоило, узнать, почему все силы мира ополчились против него. И у него получилось. Пройдя сквозь множество испытаний, заглянув за край и вывернув жизнь наизнанку, он победил – стал хозяином своей судьбы.

Геннадий Тарасов

Седьмой принцип

Глава 1

Падение

Пока еще, в эту самую секунду, в это звенящее мгновение, его зовут Вениамин, Веня Лисицын, многие предпочитают говорить просто Лис, но как будут звать его и кем он будет, когда сделает хотя бы один еще шаг вперед?

Он стоял на самом краю парапета на крыше девятиэтажного дома, в котором прожил последние десять лет. Смотрел на небо над головой, на дома, выстроившиеся перед ним, как молчаливые караульные или свидетели, на город, то ли тонущий в дымке, то ли восстающий из нее, и пытался заглянуть за горизонт, линию которого отсюда можно было увидеть в единственном месте – за излучиной реки. Вениамин понимал, что прошлая жизнь осталась у него за спиной, а впереди ждало неведомое, причем вне зависимости от того, шагнет он напрямую с крыши немедленно или же найдет способ и возможность спуститься на землю невредимым.

С прошлой жизнью он прощался нерешительно, но обреченно. И, по правде говоря, эти перемены не были его выбором. А точнее, сам он на них никогда бы не решился, хоть и желал уже давно, но события стали происходить сами собой, и их логика была такова, что влиять на их ход он не мог никоим образом. Не влиял, но и увернуться от этого колеса тоже не умел.

Если бы кто-то взялся его расспрашивать, каким образом случилось так, что он оказался в положении человека, собирающегося свести счеты с жизнью, он не нашелся бы что ответить. Во-первых, Вениамин абсолютно не помнил, как оказался на этой крыше и, тем более, как и зачем забрался на парапет. И, во-вторых, насколько сам себя понимал – он вовсе не собирался прекращать свою жизнь, но только хотел ее изменить. Беда лишь в том, что он совершенно не представлял, как это сделать другим, не столь радикальным методом. Теперь же, стоя на краю, он отчетливо, ясно и с каким-то внутренним ликованием понимал, что да, это тоже выход.

Освобождение от всего, что угнетало и унижало его последние месяцы и дни, было рядом, на расстоянии вытянутой руки, и это ощущение свободы, этот липкий ужас и восторг осознания полной над собой власти обволакивали, словно язык хамелеона, и тянули, увлекали туда, в пропасть невозвратного.

К счастью, страх высоты пока оставался сильней. Но к счастью ли? А может быть, правда рвануть вперед и прекратить все разом, к чертовой матери?

Круг, в который он попал, казался замкнутым, и выхода из него не наблюдалось. Хуже всего то, что сил не только продолжать поиски выхода, но даже думать на эту тему у него, похоже, совсем не осталось. Ему бы сделать шаг назад и перевести дух, но что-то неумолимо подталкивало его заглянуть за край. Странно, он почти физически ощущал эти легкие, но настойчивые толчки в спину…

Вся эта волна неприятностей стала подниматься вокруг него примерно неделю назад. А ведь до того ничто, как говорится, не предвещало грядущей катастрофы. Совершенно неожиданно на работе его обвинили в том, чего Вениамин конечно же не делал. Будто бы редкий старинный комод, который он же и реставрировал, был продан им на сторону, в чужие руки. Абсурд! Все прекрасно знают, что он скорее отдаст свое, чем возьмет чужое, тем не менее обвинили. Конечно, он ни при чем, ни сном ни духом! Самое интересное, что и комод-то вскоре вроде нашелся, и даже подтвердилось, что он к этой интриге непричастен, а виновны как раз другие люди, но уволили с работы все равно Вениамина. В связи с потерей доверия и во избежание утраты клиентов. Потому что история получила широкую огласку. Владелица комода была влиятельной особой, и уж она-то постаралась создать как можно больше шума.

Чтобы как-то успокоить заказчиков, нынешних и потенциальных, нужно было на кого-то