Поэтический стаж автора книги, насчитывает более полувека. Последняя не электронная публикация стихов была в альманахе Орловской областной организации СП России «Орёл литературный» за 2012 год.

Кроме публикаций в различных сборниках и альманахах имеет книгу стихов «Слепящая мгла», вышедшую в 1997 году, и книги стихов «А это забавно – к себе присмотреться», «Ищешь одно, а находишь другое», «Время пресыщения», книжки для детей «Догонялки в небесах», «Отпечатана ладошка на окошке ледяном» выпущенные в последние годы издательской системой Ridero.

Уроженец Ленинградской области, хотя вся сознательная жизнь связана с Орловщиной, литературной столицей России.

Мамина шинель

В те годы было трудно жить стране.

И мама, чтобы денег не расходовать,

свою шинель примерила на мне

и так решила: «Года два походит в ней».

Подрезала немного рукава,

слегка подшила, петли переставила

и в школу, как в наряд, меня отправила.

Я плакал, и звенела голова.

Но в класс вошёл и… сразу стал героем.

Мгновенно окружили пацаны,

шумели роем и ходили строем, —

в глазах ребят мне не было цены.

«Дай подержать» —

не то, чтобы примерить.

Мальчишки: «Ух, ты!», а девчонки: «Ах!»…

В своё геройство был готов поверить,

да Нин-Иванна замерла в дверях:

Заметила метнувшийся испуг,

мгновенно оценила обстановку,

пошла к столу и… пригласила вдруг

меня к доске, показывать обновку.

Я наступил на полу сгоряча

и был довольно дружным смехом встречен.

«Видать с чужого нацепил плеча», —

ехидным Вовкой казус был подмечен.

Но, Нин-Иванны взгляд остановил

возникший смех сурово и мгновенно.

Взгляд был таким, как будто бы он был

из той поры, не знавшей нас, военной.

И на вопрос: «Шинель-то чья, сынок?»

– сказал я тихо: «Мамы. Фронтовая…»

И замер класс. «Садись. Начнём урок…»

Того урока я не забываю.

Дошёл до точки

Сладкий день

Небеса на голубом глазу

выкатили Солнце нам в подарок,

жаль, – подарок оказался жарок,

как варенье, что кипит в тазу.

Сладок день, да нёбо обжигает.

Вот бы ветерочком охладить,

отыскав тенёк, денёк по краю

горизонта блюдца, разложить.

Врушка

Говорила дочке мать,

что не надо взрослым врать.

Дочка маме отвечала:

«Разве я не классно врала?».

Успевалка

Успевает за минуту

всех собрать, всё перепутать,

успевает погрубить,

чтобы, тут же, позабыть.

Успевает, на Ура,

подниматься в семь утра,

собираться за мгновенье,

но, испортив настроенье.

Опоздав, умеет врать,

разбавляя правды граммы,

на родителей взирать

взглядом очень взрослой дамы.

Дошёл до точки

Сегодня я дошёл до точки, —

пошёл на ограбленье дочки:

я у неё украл листочки,

где нацарапал эти строчки.

Тараторка

На звонки телефона всегда

отвечала она: «Да, да, да».

И на всё, что ни пел он на ухо:

«Да! Да, да», – то ликуя, то сухо.

Иногда и холодное: «Да», —

словно вылитое, изо льда.

А порой её «да?» так звучало,

что «возможно и нет» означало.

«Да» звенело, почти беспрерывно,

то восторженно, то наивно.

Обожала подруг череда

много ёмкого, вечного: «да».

А она так подружек ценила,

что сама никому не звонила.

Про муху

Я вчера стихотворенье

нацарапал, про варенье.

Тут же муха прилетела

и стихотворенье… съела.

От такой еды она

стала ростом со слона,

с крыльями от вертолёта.

Воевать с ней неохота, —

разозлившись, хоботком

разломает кошке дом.

– Почему?

– Плохое зренье.

Не пишите про варенье,

чтобы не плодить слонов. Ваш

Геннадий Болтунов.

Чьи мы будем?

Здесь птицы очень любопытны.

«Чьи вы?», – они желают знать,

чтоб понапрасну не гадать,

насколько пришлые элитны.

«Чьи?.. Чьи?» Пытаюсь дать ответ.

Похоже, – он им дело пятое,

хотя другого дела нет.

«Чьи?.. Чьи?.. Чьи?.. Чьи?..»,

как будто спятили.

Но бесконечность их вопросов

и нежеланье знать ответ,

обозначает путь в торосы,

откуда возвращенья нет.

А чьи мы, сами-то хоть знаем,

настолько корни глубоки.

Возможно, что не там копаем,

в себе копаясь, чудаки.

Помню, были времена…

Помню, были времена,

когда Солнце и Луна

были на одной орбите

и Земля – центр всех событий…

Только разве это дело,

чтобы ц