Пока поют соловьи

Олег Ёлшин

Она на долгие десятилетия заперта в четырех стенах и совсем одна. В прошлом годы непризнанного творчества, жалкие крохи несбыточной любви, нищета, забвение. Так оказалась на самом краю всеми забытая и никому не нужная. Выхода только два – туда вниз, покончив с бессмысленным бременем не думая больше ни о чем или, преодолев ненавистное притяжение, совершить полет. Куда? Туда, где ей будут рады и где таких как она ждут всегда…

Пока поют соловьи

Олег Ёлшин

«Бунт против природы: женщина – гений!»

(Октав Мирбо)

© Олег Ёлшин, 2018

ISBN 978-5-4493-4795-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Серый вечер навалился на парк, спрятав жаркое солнце за кронами высоких деревьев, зажег в парке фонари, разбудил легкий ветерок и вступил на пару часов в сумеречные права. Еще один день подошел к концу. Громоздкое старинное здание клиники погрузилось во мрак. По дорожкам после вечерней трапезы размеренно прогуливались пациенты. Одни о чем-то говорили, другие молча брели, глядя под ноги, а кто-то разговаривал сам с собой, что было не удивительно для места, где содержались душевнобольные. Размеренная, привычная обстановка навевала беспросветную скуку. Иногда в белых халатах неторопливо сновали санитары и медперсонал. И вечер. Еще один вечер, который очень скоро приговорит этот день к ночи. А завтра наступит еще один день, потом еще. И так до бесконечности. Время здесь не имело значения. Многие постояльцы проводили здесь месяцы и годы, а кто-то обречен был задержаться в этих стенах на всю оставшуюся жизнь, поэтому какой-то ничтожный день, тем более вечер не имел для этих людей никакого смысла.

В окнах начали зажигаться огоньки, и только одно из них оставалось темным, словно за ним никого не было. Но если присмотреться, можно было заметить женский силуэт, облаченный в скромное белое одеяние. Женщина стояла у приоткрытой двери балкона, который опоясывал второй этаж здания, и смотрела вниз на парк. О чем она думала, что привлекало ее внимание, было непонятно. В комнату постучали.

– Мадам, у вас темно, включить…

– Не надо!

Женщина зло перебила вошедшую медсестру и отошла от окна. Ее фигура, слившись с темнотой, едва выделялась в свете далекого фонаря на фоне серой стены. Медсестра, привыкнув к сумраку, ответила:

– Конечно, мадам, как вам будет угодно, – и продолжила: – Вы не спускались к обеду, не пришли на ужин. Вы с утра вообще никуда не выходили. Я принесла еду. Пожалуйста, поешьте! – и поставила поднос с тарелками на стол.

– К черту вашу еду! К черту ужин!

– Так нельзя. Вы должны есть…

– Вы узнали то, о чем я вас просила? – снова резко перебила ее женщина.

– Да, мадам, – и замолчала.

– И что же?

– Ничего… Пока ничего – ответа нет.

– Ни от матери, ни от брата?

– Я сожалею, мадам.

– Может быть, врач им вообще не писал? Какого черта я нахожусь здесь уже год?! Вы понимаете – целый год!

– Нет-нет, мадам, главный врач еще несколько месяцев назад отправил письмо вашей родне, рекомендуя забрать вас отсюда, но…

– Но сумасшедшая никому не нужна! Даже моему хорошенькому умнице, моему ласковому братцу, – и она зло рассмеялась.

– Вы сами говорили, что ваш брат находится с дипломатической миссией в Китае. Он там надолго, на годы!

– А письма в Китай не доходят?! Брат… А мамочка? Эта старая мегера тоже молчит?

– Пока да, мадам. Ответ мы не получили. Вам нужно поесть, – тихо, но настойчиво повторила медсестра.

– К черту вашу еду.

– Вы что-нибудь еще хотите, мадам? – спросила напоследок медсестра.

– Веревку, – устало ответила женщина и скрылась в дальнем углу комнаты, погрузившись во мрак.

– Свет включить?

– НЕТ!

Дверь тихо прикрылась, и кромешная тишина наполнила комнату, превратив ее в темный склеп. Только тусклый свет фонарей пробивался сквозь окна, и легкий ветерок заглядывал через приоткрытую дверь балкона, шевеля длинную занавеску. Женщина осталась одна. Так будет до завтрашнего дня, пока сюда снова кто-нибудь не заглянет с бессмысленными вопросами. А потом еще один д