Портреты заговорили. Пушкин, Фикельмон, Дантес

Николай Алексеевич Раевский

Пушкинская библиотека

Чем лучше мы знаем жизнь Пушкина, тем глубже и точнее понимаем смысл его творений. Вот главная причина, которая уже в течение нескольких поколений побуждает исследователей со всей тщательностью изучать биографию поэта. Не праздное любопытство, не желание умножить число анекдотических рассказов о Пушкине заставляет их обращать внимание и на такие факты, которые могут показаться малозначительными, ненужными, а иногда даже обидными для его памяти.

В жизни Пушкина малозначительного нет. Мелкая подробность позволяет порой по-новому понять и оценить всем известный стих или строчку пушкинской прозы. Нет ничего оскорбительного для памяти поэта в том, что мы хотим знать живого, подлинного Пушкина, хотим видеть его человеческий облик со всем, что было в нем и прекрасного и грешного. В этом отношении можно согласиться с Вересаевым, который сказал: «Скучно исследовать личность и жизнь великого человека, стоя на коленях».

Дорогой всем нам образ становится еще ближе и дороже, когда мы вплотную подходим к поэту и пытливо вглядываемся в его человеческие черты.

Этими мыслями руководствовался русский эмигрант, талантливый писатель и исследователь-пушкинист Николай Алексеевич Раевский (1894–1988) в своих поисках по частным архивам довоенной Чехословакии уникальных материалов о жизни и окружении великого поэта.

Николай Раевский

Портреты заговорили. Пушкин, Фикельмон, Дантес

Портреты заговорили

В 1965 году в Алма-Ате вышла моя книга «Если заговорят портреты». Она явилась как бы предварительным сообщением о моих пушкиноведческих поисках и находках в дореволюционной Чехословакии.

За истекшие годы я получил возможность ознакомиться с большим количеством новых материалов и произвести некоторые архивные изыскания. Ряд ленинградских и московских пушкинистов поделился со мной своими знаниями и опытом. Благодаря их содействию я смог исправить неточности, допущенные мной.

В особенности я обязан постоянной помощи, критическим замечаниям и вниманию, с которым в течение ряда лет относились к моей работе члены Пушкинской комиссии АН СССР Николай Васильевич Измайлов (Ленинград) и Татьяна Григорьевна Цявловская (Москва). Из моих зарубежных благожелателей особенно много сделали для меня исследовательница литературных русско-итальянских отношений H.M. Каухчишвили (Милан), чехословацкий литературовед и историк Сильвия Островская (Прага) и А.М. Игумнова (Братислава). Я не имею, к сожалению, возможности перечислить здесь всех моих многочисленных отечественных и иностранных корреспондентов, которые помогли мне составить книгу, предлагаемую теперь вниманию читателя.

Настоящая книга не является еще одним изданием «Если заговорят портреты», хотя в нее наряду с новыми вошли и многие материалы, опубликованные мною в 1965 году.

Интерес к творчеству и личности Пушкина не ослабевает. Очень возросло внимание читателей и к личности Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской, сведения о которой до недавнего времени были очень неполными и носили весьма пристрастный характер. После выхода в свет книги И. Ободовской и М. Дементьева «Вокруг Пушкина» (М., 1975) потребность в новых материалах о Наталье Николаевне, на мой взгляд, можно считать в значительной мере удовлетворенной. Новые материалы, несомненно, будут обнаруживаться и дальше[1 - Вновь найденные материалы всегда значительно уточняют наши выводы. Так, например, недавно выяснилось, что казавшееся долгое время весьма убедительным заключение судебного эксперта, будто бы уличившее князя Долгорукова в составлении рокового диплома, является небесспорным.], но тот искаженный образ жены поэта, который укоренился в нашем сознании с отроческих лет, надо считать навсегда изжитым.

Письма Натальи Николаевны и ее сестер к брату Дмитрию, обнаруженные путем многолетних поисков исследователей, писавшиеся в то время, когда все три сестры жили одной семьей с Пушкиным, дают возможность увидеть живую картину жизни этой семьи, а также почувствовать характеры всех трех[2 - Читая письма сестер