Рыбы и реки

Валерий Игоревич Шубинский

"Рыбы и реки" – шестая книга петербургского поэта включает стихи, написанные между летом 2012 и весной 2015 года. "Стихи Шубинского приобрели за последнее время новое звучание, через метафоры и виртуозную оркестровку текста стала пробиваться дерзость, говорящая скорей о веселой зрелости, чем о беспечном мальчишестве" (В.Месяц).

Валерий Шубинский

Рыбы и реки

С луной и без луны

«Аггелом с зерцальною трубой…»

Аггелом с зерцальною трубой —

в хоррор пыли? В сине-голубой

страх – птенцом, замерзшим на пару?

Нет, ни в то, ни в это не замру.

Буду инфракрасным дурачком

вздрагивать над суженным зрачком.

Буду в громкой раковине жечь

до дыханья стершуюся речь.

    2012

Четыре стихотворения с луной

«Кто это, где это? В лунном сиянии…»

Кто это, где это? В лунном сиянии

ездят на лодках, ходят пешком.

(Тучки небесные родом из Дании

сизым присыпаны порошком.)

Или скрипят по периметру скверика

восемь скамеек на ржавых цепях.

(Щелканье жестких лучей и истерика

ветра, который ничем не пропах).

Родом из Дании, родом из пения,

родом из Туле, из дали, со дна.

(В полночь заканчивается шипение

ветра – и схлопывается луна)

Но до утра выдыхают на столиках

блюдца, и звери волшебных кровей

Ходят на лодках, ездят на роликах

в люминисцентной пыли до бровей.

Летняя повесть

Фальшивых лучей о лучи залипание

и куст-птицеед из какого-то сна,

колючие земли (сплошная Испания!),

вертлявая дырка (луна не луна).

Бочар ввечеру у разобранной лошади

вчерашнюю воду поделит на две,

и вырастут травы в канаве у площади

и мелкие урки завоют в траве.

Кто на' воду воду поделит и не' воду,

останется точкой в парах наверху,

он будет командовать желтому неводу

ловить рыбоеду китов на уху.

И двинется безднами карла встревоженный

с холодным виском и белками как ртуть,

и луч воспаленный, а то отмороженный,

попавший в нору, озарит ему путь.

Когда же наверх по веревочной лестнице

топазы сменять на целебных червей

поднимется он – вдруг увидит, как бесится

луна не луна в полурамке своей.

Красносельское шоссе

1

Серых ветел оседающие талии.

Лес и ветер и так далее.

Постный ломоть новенькой луны.

К десяти тупеющее зрение.

Например, непонимание, презрение.

Цокот тишины.

2

С пустырей, еще пустеющих,

веет. Пожилые, те еще

цверги роются в траве.

Над махиной заржавелою,

над листвой зелено-белою

воет воздух, веет ве…

3

Веселы леса садовые,

то пивные, то медовые

там, за рвом.

Это птицы специальные

звуки издают спиральные

твердым ртом.

4

Прапорщики пузатые,

прапорщицы усатые,

дети их острозадые.

Эмбрионы эфирные,

тучи пепельно-жирные,

небеса волосатые.

5

Как-то воздух извивается,

словно где-нибудь взрывается

самолет.

А потом – удар, полученный

сквозь его излучины

в булькающий рот.

6

Магазин, стакан томатного,

матового, ароматного,

с солью или без.

Кровь простая, безуханная,

кровь без раны, кто-то с раною,

с болью или без.

Нашествие грачей

1

С круглой Украйны, гулкой Kубани

С островорончатыми губами

Вестники сна.

Выблядки крона, черные краны,

Сплющенных крон болтливые раны,

Данники дня.

2

Осемьнадесять: ветвь оседлали,

Крикнули скрюченными телами

Все в унисон.

В синем под серым плавает стая.

Вестники сна – и весть их простая:

Это не сон.

3

Так – чтобы луч завился, играя,

В воздух забился волглый от грая

Винтиков дня,

Так – чтобы тучи выжать и выесть,

Но неотвесным ливнем не выпасть

К донникам дна.

4

В белом на белом, сером под синим

Хлещется стая: то керосином

Брызнет в канал,

То приостудит сполох горючий,

То, как моллюски, ляжет на тучи

Грязный коралл.

5

С крайних окраин, с дальнего тыла,

Где волколакам кровь их постыла,

Не солона —

Что же им? Богом свиться сторуким,

Или откроет звонкий свой люк им

Ненька-луна?

    2012

«Эта наша жизнь в тени большого сада…»

Эта наша жизнь в тени большого сада,

С правой или с левой стороны пруда…

Что ей было надо? Мало было надо.